Переночевали на скорую руку, собрали шмотье. Оставили, подвесили к балке соль, сахар, крупу, спички, сигареты, стеариновые свечки. Приперли дверь слежкой, покидали на спину рюкзаки, поклонились избушке и побежали, заторопились. Идти было легко. Дышалось свободно. Легкий морозец щекотал ноздри, небо пробрасывало пушистым снежком. Он, медленно закручиваясь снежинками, ложился на ветки деревьев, подолгу висел в воздухе, опускался на землю. Скрипел под ногами, погружал тайгу в пушистую белую перину, готовил её к долгим холодам, берег. Звери уже отсиделись по первому снегу и теперь часто пестрили следами. Шурик путался в следах, взлаивал, подскуливал, просился на охоту, исчезал, кого-то облаивал, догонял, всем своим видом показывая недовольство и удивление. Куда, мол, торопитесь? А кто зверьков ловить будет? Неожиданно залаял впереди на тропе. Уверенно, достойно, с уважением к зверушке. На почти голой листвянке, метрах в восьми над землей, сгруппировавшись, лишь свесив голову, разглядывая собаку, сидел соболюшка. Средних размеров, светленький (Тобольский кряж), с белым горлышком. Недовольно уркал. Выцелил по голове, хлопок выстрела потонул в заснеженном воздухе. Зверек обмяк, расслабил лапки и, два раза зацепившись за нижние ветки, упал на снег. Шурик напрыгнул, пробежался, прикусывая зубами по хребту, придавил носом.
Мастер! Так легко добыл первого соболя. Полюбовались, поохали и в путь. Собака часто работала по белке, но было не до неё. Несколько раз тропу пересекали борозды медвежьих следов. Загребали снег широкими лапами, иногда топтались у деревьев на тропе, обнимали их, обдирая смолевые стволы кедров огромными когтями, оставляли облохматившуюся кору и слезящиеся бусинки смолы на еще не остывших на зиму таежных великанах. Не легли пока, искали место. Может быть к теплу?
Собака вздрагивала, вслушивалась, носилась кругами, застывала, вглядываясь в сторону уходящих следов, оглядывалась на нас и, смирившись, бежала следом за отрядом. По зимнику вышли к водоразделу. Решили заночевать. На высотке стояла еще одна старая геодезическая вышка. Вполне сносная.
Пока ставили палатку, разводили костер, готовили ужин, я забрался на самый верх уже шаткого сооружения. Оглянулся вокруг и застыл. На огромной территории во все стороны простиралась тайга. Безбрежным, таинственным океаном заполняла всё вокруг. На севере уходила болотами по земле ненцев, через тундру в сторону далекого, холодного Карского моря и дальше к Ледовитому океану. На востоке спускалась в пойму Енисея и терялась в темноте приближающейся ночи. На юге возвышалась по междуречью Енисея и Иртыша. На западе стремилась за реки Таз, Пяку-Пур, Иртыш, Обь и обрезалась яркой полоской заходящего солнца в стороне Уральских гор. Здесь тайга искрилась проплешинами желто-красных пятен отраженных солнечных лучей, темнела тенями провалов. Величественно и мудро кругом. Земля медленно погружалась в сон. Ярко-красный закат, порванный черными тучами, обещал на завтра холодную, ветреную погоду.