– Эй, малой! – прокричал возница арбы. – Слазь. Развилка. Тебе во-он туда, а нам по этой дороге до дома.

Арба, возница которой подобрал Арсена, когда он стоял и смотрел на раскинувшийся внизу Эривань, стояла на перекрестке. По одной из трех дорог они сюда приехали, по другой, ведущей на север к озеру Севан, должна была продолжить движение, но путь Арсена лежал на запад. Ехали они долго – пара волов никак не была предназначена для скачек – но зато не на своих двоих. Спокойный размеренный ритм их шагов и скрип больших колес арбы убаюкали Арсена, и он мирно проспал почти весь путь.

– За деньгой, небось, подался? Вон, инструменты с собой взял, – возница кивнул на заплечный мешок Арсена, который тот как раз доставал из арбы и водружал себе на плечи. – Эх, чудак ты человек! Ничего хорошего ты у турок не найдешь. Ни-че-го, – возница с сокрушением покачал головой. – Не любят они армян.

– Как так? – удивился Арсен. – Как вообще можно не любить какой-то народ?

– Хех, вот ты удивляешься, а таких людей полно! – раздосадовано махнул рукой возница. – Кто-то иначе выглядит, разговаривает или вера у него отличается – и все! Он уже не человек и его можно во всех своих бедах обвинить.

– А чем им армяне мешают? – продолжал расспросы Арсен.

– Так все тем же. Вера у нас другая, они ж магометане все как один. Одежда другая, язык другой. Вот этим и не нравимся, наверное. Но, – возница пожал плечами, – Бог им всем судья! Бывай, мастер!

Возница похлопал прутиком по спинам волов и те нехотя зашагали.

– Спасибо, добрый человек! – сказал Арсен и пошел на запад.

Дорога была долгой. Начались первые перевалы, поначалу невысокие с пологим подъемом. Но каждый раз, спускаясь с очередного перевала, Арсен понимал, что поднимается все выше и выше. Природа вокруг становилась все более суровой, уступая растительности высокогорий. Влаги тоже было меньше, кругом простирались бескрайние нагорья. Жители местных селений были под стать природе – суровые, но невероятно гостеприимные и дружелюбные. Здесь жили уже не армяне, а незнакомые Арсену доселе курды, часть из которых были такими же кочевниками, как и боша. Только если боша были вынуждены постоянно менять место жительства из-за поиска сырья для изготовления корзин и сит да и новых покупателей для своих изделий, то курды двигались вслед за своими громадными стадами овец между зимними стоянками вблизи селений в долинах и летними пастбищами на высокогорьях. И если курманджи – курдский язык – был Арсену непонятен (хотя он с удивлением обнаружил несколько слов, которые, как он был уверен, есть только в секретном языке боша, ломаврене), то кочевнический быт являлся для него родным, а кочевник понимал кочевника и без слов.

Денег у Арсена не было вовсе, поэтому за ночлег и еду он решил отрабатывать своим ремеслом. У небольших речек находил заросли ивняка, нарезал прутья ножом и потом плел корзины. Деревьев с широким стволом на такой высоте не росло, но Арсен собирал старые поломанные деревянные изделия и старался дать им вторую жизнь. Так появлялись пусть и небольшие, но добротные сита, ложки. Становились заштопанными сапоги и портки, шапки и полотна шатров. Курды в свою очередь учили его шорному ремеслу – работать с кожей, ремнями, изготавливать и править сбрую. Кое-где удавалось поучиться у кузнецов. Выходили из-под его рук и аляповатые, но вполне рабочие ножи, гвозди для подков. Учился он и подковывать лошадей. В общем, и скучать не приходилось, и новые навыки появлялись, и это весьма радовало Арсена, ведь неизвестно было, что его ждет впереди.