Слова застряли в горле. Майк видел лишь радостную Джину – спокойную, прелестную, восхитительную.

– Он тоже выпьет кофе, миссис Остин. – Джина послала улыбку служанке, махнула рукой в сторону дивана. – Садись, невоспитанное создание, хватит таращить на меня глаза. В чем дело? Что, наш визит к Атертонам отменен? Ничего страшного. Да что с тобой?!

Майк тяжело сел, поднял глаза на Джину.

– Пол умер.

Она как раз хотела бросить в огонь несколько конвертов – и замерла. Эта застывшая поза, склоненная голова были гораздо красноречивее любого возгласа. Майк рухнул рядом с Джиной на коврик.

– Джина, я не хотел вот так выпалить… Господи, я болван!

Она резко повернулась к нему – лицо белее белого, огромные глаза потемнели.

– Расскажи. Что произошло? Автомобильная авария?

– Нет.

До чего же она близко!

Майк услышал собственные слова – осторожные, холодные.

– Он все время был в конторе. Его только что нашли. Хотят поднять сюда. Тебя… тебя следовало известить, видишь ли…

– Конечно, следовало. – Глубокий, мягкий голос звенел. – Майк, что произошло? Самоубийство?

– Я… мы… Мы не знаем.

– Но почему? Почему?! Ох, Майк, почему? Мы даже не спорили. У него не было причин, да? Так ведь, Майк?

– Держись, дорогая моя.

Он крепко сжал ее плечо, она прильнула к его руке.

Миссис Остин поставила на столик за диваном поднос с кофе – звякнули чашки, – с хитрым видом голубя-попрошайки посмотрела на хозяйку и гостя. Вот, значит, какие дела! Причем, видимо, уже не первый день. Хотя если мужчина не обращает на жену внимания, что ж, неприятности ему обеспечены. Да-да, таково мнение миссис Остин.

Джина заметила служанку, медленно встала.

– Мой муж умер, миссис Остин. Причина неизвестна.

На ее вытянутом лице, украшенном множеством подбородков, отразилось смятение.

– Нет! – Домработница суетливо загремела кофейной посудой. – Вот, выпейте, дорогая. Не помешает.

Джина села в большое белое кресло, покорно отхлебнула кофе. Служанка стояла рядом, не сводя глаз с лица хозяйки. Майк озадаченно наблюдал за этой сценой. До сих пор он воспринимал миссис Остин лишь как механизм для открывания дверей. И вдруг она чудесным образом превратилась в личность. Словно тень обрела плоть.

– Его доставят сюда, дорогая? – спросила домработница, и за ее вроде бы искренней скорбью послышалось скрытое ликование.

Джина посмотрела на Майка. Тот так и застыл на коленях у ее ног в неловкой позе.

– Его принесут сейчас? – спросила Джина.

– Да… Да, сейчас. – Майк с трудом встал. – Послушай, Джина, ты ничего не обязана делать, разве только сама захочешь, конечно. То есть…

Он растерянно замолчал.

– О, – произнесла миссис Остин и посмотрела на Майка. – Думаю, я вас поняла, сэр. Вот именно, бедной госпоже ни к чему пока видеть мужа. Я возьму все на себя.

Она сочувственно положила багровую ладонь на плечо хозяйки.

– Не тревожьтесь, милая. Ни о чем не тревожьтесь.

Майк смотрел на домработницу с восторженным ужасом. Какой практичный подход к смерти! Просто кровь в жилах стынет. Перед ним меркнет даже та жуть, которую Майк видел сегодня в хранилище. Миссис Остин вела себя по-доброму, каждой клеточкой источала сочувствие, дружелюбие – и одновременно смаковала трагедию с бесстыдным восторгом человека, изголодавшегося по развлечениям.

Майк взглянул на Джину. Та о чем-то размышляла: лицо белое, глаза темные, пустые.

В подобных случаях положено плакать. Какое облегчение, что Джина не такая, как все. Ей и в голову не придет вести себя «как положено». Вряд ли внезапная потеря Пола стала для Джины большой трагедией, однако это, конечно, огромное потрясение.

Майк попробовал разгадать мысли Джины, но тут его тронула за рукав миссис Остин.