Я пришла до заката и, побродив вокруг, обнаружила, что Мята позвала в гости не только меня, но и своих шумных подруг. Наставница была очень общительной, в отличие от моей мати, предпочитающей уединение, наверное, поэтому обычная женская болтовня показалась мне чем-то церемониальным. Я побоялась их тревожить.

Тихо расположившись на террасе, устроенной для любования луной, я наслаждалась шикарным видом и достойным его музыкальным сопровождением. На аккуратной клумбе пестрели цветы, в воздухе опьяняюще пахло пряностями. Солнце алело, становясь похожим на распустившийся мак, но на этот раз закат не очаровывал, а смущал меня. Я думала о Чили, и мои мысли о ней были такие же красные.

Моя злость на неё была красной.

Назвать меня мужчиной! Неужели я настолько безобразна в её глазах?

И зависть тоже.

У неё были все виды единства, недоступные мне. Мать. Верная подруга. Служанка…

А ещё стыд. Мне хотелось плакать от воспоминаний о том, как она высмеяла мой наряд и то, что было под ним.

Но беспечный говор, доносящийся из окон, уводил эту боль. Я не прислушивалась к голосам, пока мои мысли и их речи не совпали чудесным образом.

- Чили? – переспросила наставница. - Олива пообещала, что они там не появятся снова.

Никто больше не смеялся.

- То, что они появились там сегодня, уже слишком. Какое кощунство, - заговорили наперебой её подруги. - Как ты вообще сдержалась?

- Сдержалась? Ты просто не слышала, о чём я решила рассказать своим невинным ученицам на первом уроке.

- Правильно, Мята. Я бы на твоём месте одними словами не ограничилась, но и перешла к демонстрации.

- С демонстрацией или без, все скоро об этом узнают.

- Да, шила в мешке не утаишь.

- Поразительно, что Метрессе до сих пор это удавалось.

- Она - великая Дева и у неё очень влиятельный ближайший круг.

- Странно, что они до сих пор так ей преданы, даже зная, что она осквернила своё тело, к тому же сознательно. Её мать была умнее. Прикинулась жертвой, назвала это изнасилованием.

- Представляете Метрессу в роли жертвы? Многие только этого и ждут. Покажи она слабость, её бы тут же повесили на её же косе.

- Согласна. Зная её, у неё наверняка есть план, но от этого мне ещё тревожнее. Что она сделает, когда всем откроется правда?

- Опять пригласит Дитя, которое нас рассудит.

- Мне и в первый раз не понравилось, что она приобщила к нашему позору другой клан.

- Одно ясно: она не отречётся от своего ребёнка.

- Отрекаться и не надо. Пусть просто его оскопит.

- Уже пыталась. Через пару дней у него всё заново отросло.

- А свидетели были?

- Того, как младенца резали живьём? Да, то ещё зрелище.

- Почему дитя должно отвечать за грехи своей матери?

- Об этом и речь: Метресса знает, что никто из нас не тронет ребёнка.

- Я бы не ручалась за всех. Мы постоянно видим гибель юных Дев. Обычный ход вещей здесь, знаю, но меня это каждый раз доводит до отчаянья.

- Меня тоже, - согласилась тихо Мята.

- Не каждой девочке доступно высшее мастерство. А теперь Метресса присылает к тебе его? - возмутилась одна из гостий. - Это уже не просто попрание наших традиций. Это оскорбление для всех, кто потерял своих единых и дочерей.

- Представляю, как тебе было тяжело подпускать его к ритуальной чаше, - вздохнула другая.

- Меня предупредили обо всём заранее, так что я приготовилась, - ответила Мята, и всё стихло на минуту.

- Значит, ты знала, что Чили выберет именно виноград?

- Да.

- Тогда ты могла бы… «приправить» кое-чем эту косточку. У тебя богатый выбор ядов.

- Могла бы.

- Если бы вдруг ты на это решилась, тебе бы весь наш клан спасибо сказал. Это всё равно неизбежно. И лучше, чтобы это свершилось до того, как все узнают о нашем позоре, - проговорила её подруга, и я вскочила на ноги, но не для того, чтобы прервать их разговор.