Мысли о друзьях и возможном грядущем одиночестве снова привели его к образу девочки, которая шла рядом с ним, и тоже молчала, очевидно, погрузившись в свои мысли. Выходит так, что полноценно общаться он сможет теперь только с ней. Но ведь через две недели он уедет в Ленинград и, скорее всего никогда больше ее не увидит! При мысли об этом Андрею сделалось тоскливо. А может все же есть на свете еще люди, а еще лучше – дети, подобные ему и ей? Если бы удалось найти подобных собратьев-инопланетян, проблема одиночества была бы решена.

– Скажи, – решил поднять Андрей эту тему, – а ты не встречала в своей жизни кого-нибудь вроде себя… ну, теперь и вроде меня – добавил он без ложной скромности.

Аня задумчиво покачала головой:

– Нет, я уже говорила тебе об этом, моим основным кругом общения были всякие потусторонние существа, которых теперь видишь и ты. Но если говорить о других необычных контактах, то около двух месяцев меня обследовали в лаборатории парапсихологии, давали всякие задания, ставили эксперименты… очень скоро я потеряла свою знающую половинку и больше двух лет была самой обычной девочкой…

– Ну и как тебе, было, – заинтересовался Андрей, – все же что лучше – быть как все или белой вороной? Я только что думал об этом, и у меня создалось впечатление, что еще неизвестно, радоваться тому, что я приобрел или проклинать этот миг?

– Я не знаю, что лучше, – вздохнула Аня, – когда я утратила память, мои школьные друзья были по-прежнему очень насторожены со мной, думали, что я притворяюсь. Я имела глупость продемонстрировать им раньше несколько феноменов, поэтому они так и продолжали относиться ко мне, как к инопланетянке. С другой стороны, утратив память «живого мира», я все время чувствовала, что забыла что-то очень важное, и это чувство не давало покоя ни днем, ни ночью. Вернее во сне я возвращалась к своему утерянному я, а утром ничего не помнила, но чувство «забытого» усиливалось день ото дня. Нет, я не могу сказать, что стала счастливее оттого, что превратилась в обычную девочку. Великий зов, однажды прозвучавший в твоем сердце, уже никогда не дает себя забыть.

– Но почему ты не искала подобных тебе?

– Я искала… – усмехнулась Аня, – и вот нашла тебя.

– А других?

– Про других я ничего не знаю, а Варфуша мне не рассказывал, возможно, специально. Он говорил, что и у меня и у тебя – совместная миссия на этой Земле, и кто-то третий нам не нужен, кто-то третий может только нарушить провиденциальный план.

– Но неужели люди, подобные нам, должны обязательно оставаться в одиночестве или, в лучшем случае объединившись со своей парой, либо общаясь со всякими духами и привидениями? Неужели нельзя, допустим, даже пользуясь поисковым видением (я чувствую, что в принципе это бы смог), найти таких же, как мы, пусть даже и в других странах, если в Советском союзе таких больше нет, и объединиться?

Аня развела руками:

– Возможно у других так и происходит, но наша с тобой миссия – миссия одиночек, я это точно знаю, кто-то третий обязательно, даже сам того не желая, нарушит Провиденциальный план. Нет, конечно, общаться можно с кем угодно, но миссия у нас своя, хотя, разумеется, бывают и групповые миссии, а так же миссии одиночки, где даже второй может нарушить Равновесие.

– И откуда ты это знаешь? – поглядел на нее Андрей с сомнением, – я, например этого не чувствую, хотя, начиная с моме6нта сегодняшнего пробуждения, постоянно получаю информацию, о которой раньше даже не догадывался.

– Наверное, – пожала плечами Аня, – потому, что мы – диада, предназначенная для некой миссии, и моя монада ведущая, а твоя – ведомая, но это не значит, что она менее значима.