…Таня и не заметила, как пролетела весна, а за ней лето. Вано каждый раз встречал её с работы, подвозил домой. О своей семье он больше ничего не рассказывал, а она не спрашивала. Иногда ходили в кино, или гуляли по парку, или сидели в машине и разговаривали. Он был на удивление деликатным человеком и приятным собеседником. Как Татьяна убедилась позже, этому существовало вполне понятное объяснение: родился в интеллигентной семье, окончил Тбилисский университет. Острый ум, чувство юмора, исключительно тонкое обхождение довершили дело. Таня поняла, что влюбилась без памяти.

На седьмое ноября у неё выпали выходные, и Вано предложил съездить в Ленинград. Таня соврала матери, что едет с Иркой, и рванула без раздумий. Встретились, как резиденты разведки, в купе «Красной стрелы». Это было первое место, где вокруг них не сновали люди.

– Я очень люблю принимать гостей, – сказал Вано, – давай представим, что сегодня ты у меня в гостях.

Таня улыбнулась:

– Давай… те.

– Кстати, давно хотел сказать, что можно перейти на «ты». Если ты не против, – он взглянул на Таню вопросительно.

– Нет, я не против, – она согласно кивнула.

На столике появились фрукты: виноград, хурма, апельсины – и бутылка шампанского. Вано принёс стаканы от проводницы, разлил шампанское.

– Любишь полусладкое?

Таня пила шампанское всего два или три раза и не считала себя знатоком, но признаваться в этом было неловко, и она кивнула. После первых глотков по телу разлилась приятная истома, она уже не думала ни о чем, только о том, что она одна в купе с человеком, которого любит, а он ничего не знает об этом. С другой стороны, ведь он именно ее пригласил в эту поездку, значит, догадывается о ее чувствах.

– Таня, я давно собирался тебе сказать…

Она молча смотрела на него, ждала, что скажет, и сердце часто стучало, ей даже казалось, что ему слышен этот стук.

– Я долго думал о нас. Я старше тебя на четырнадцать лет и не имею права ломать твою жизнь. Как ты решишь, так и будет. Я тебя люблю и хочу быть с тобой всегда.

Они сидели за вагонным столиком напротив друг друга. Таня не могла произнести ни слова, настолько волнующим было для неё это признание. Вано прикоснулся ладонями к её щекам и поцеловал – горячо и страстно. От него пахло апельсином и дорогим французским одеколоном. Таня почувствовала дрожь в коленках, закрыла глаза. Вокруг уже ничего не было, кроме них двоих. Вагон покачнулся на стыках рельсов, звякнули стоящие рядом стаканы. Стучали колёса вагона, стучали в такт сердца. Таня не уловила момента, когда они выбрались из-за столика. Сознание зафиксировало: они стоят посреди купе. Затяжной поцелуй волновал, хотелось, чтобы он не кончался. А дрожь никуда не исчезла. В какой-то момент Таня подумала, что дрожь у них хоть и обоюдная, но разной природы: она трясётся от неизвестности перед новыми ощущениями, а этот взрослый мужчина дрожит от страсти к ней, неопытной девчонке. На мгновение она даже загордилась собой: чаровница! Вот оно – счастье! И тут же вспомнила слова цыганки: «Но через чьё-то горе!»

Она высвободилась из объятий, отпрянула от Вано, провела пальцем по его щеке, хрипло спросила:

– А как же твоя жена?

Он помолчал, потом ответил:

– Я всё решу. Может быть, не сразу, но решу… Сейчас я только знаю, что хочу быть с тобой. Ты будешь моей женой?

Конечно. Я буду твоей женой. Любовницей. Твоим светом. Твоей тенью. Только люби меня. Не бросай меня.

Нет, это ты не бросай меня. Не бросишь?

Нет! Разве можно бросить того, кого любишь? Я твоя часть. Ты моя часть. Как можно бросить часть себя?

Абсолютно пьяные от счастья, вышли они утром на перрон Московского вокзала. Ленинградский пейзаж придавал особое очарование так долго скрываемой страсти, и их любовь, только прошедшей ночью вырвавшаяся на свободу и заявившая о себе вслух, была созвучна коням Клодта, вздыбившимся на Аничковом приснопамятном мосту. По возвращении в Москву встречи стали не просто регулярными – постоянными. Встречались где придётся: в квартире друга Вано, на даче у друзей, на съемных квартирах. Таня похудела, под глазами легли синие круги. Мать заметила перемену в дочери, спросила: «У тебя кто-то есть?» Таня увильнула от ответа.