– Да, это он, Даниэль Грачик! – кивает Манчини, заметив, что рассматриваю блондина. Она уверена – я знаю, кто такой ее протеже.

– Очень приятно мне! – отвечаю насмешливо.

– Ну да… – недовольно хмурится Мара – Забыла! Ты же не интересуешься жизнью людей. Наверное, и телевизор не смотришь, и в интернете не бываешь… Застрял в девятнадцатом веке!

И добавляет с гордостью, глядя любовника по коленке:

– Даниэль известный певец! Звезда!

Не реагирую – мне все равно.

Мара берет лежащий на сиденье телефон, и включает музыку. Если это можно назвать музыкой – басы больно бьют по моему чувствительному слуху, а слова песни, которые бормочет голос – непонятно, мужской или женский – не разобрать вообще.

Морщусь, и Манчини, заметив это, вырубает какофонию.

– А это Максимилиан Финли. Ему триста! – сухо представляет она меня своему миньону – недовольна, что не восхищаюсь кумиром. Тот презрительно кривит губы, и отворачивается – типа, в окно глазеет. Нагле-ец! Рожи корчит старшему!

– Зачем ты прибыл в Город? Или, опять решил возобновить паломничество на Лизин Мостик? – спрашивает графиня.

Не люблю, когда она затрагивает мое личное, да еще и потешается над этим. Сдержанно отвечаю:

– По делам!

Мара достает из сумочки пачку сигарет, вытаскивает одну, и вставляет в черный, с красными прожилками мундштук.

– Не кури здесь, пожалуйста! – почти умоляю, ибо понимаю, что в столь небольшом пространстве салона, даже при открытых окнах, буду задыхаться. Хватит с меня и графининых духов!

– Тебе здесь не рады, Финли! – строго произносит Манчини, вертя мундштук в пальцах, но не закуривая – Следом за тобой явится Инквизитор!

– Он все еще жив? – поднимаю я бровь – Уже должен околеть, от старости.

Мара продолжает недовольно хмурится.

– Задержусь на несколько дней, поэтому, мне нужно разрешение на убийство. Питаться надо! – сообщаю, как ни в чем не бывало.

– Питаться? – повторяет Мара, и интересуется – Но зачем для этого убивать?

Объясняю:

– Сладкая кровь!

– Понятно! – кивает графиня, немного огорченно добавляет – Мне давно не попадалась! Люди совсем испортились! Алкоголь, наркотики! И жрут что попало, всякую химию!

И спрашивает:

– Это же девушка? Где ты ее нашел? В глухой деревне?

Киваю:

– Девушка! А нашел здесь!

Даже не задумывался – как в большом городе мог появиться человек со столь чистой кровью?

– Кстати, Мара, забыл сказать – шикарно выглядишь! – добавляю, и снова спрашиваю – Дашь разрешение, красотка?

Графиня раздумывает, продолжая крутить мундштук. О чем? Жалко ей, что ли? Знает же, что я не маньяк, и беспредельничать, оставляя за собой горы трупов, не стану. Осторожен, соблюдаю и Закон, и Договор. Что же до Инквизитора – обычно успеваю исчезнуть до его появления. Видимо, Манчини решила повыделываться, напомнить свое положение Главы вампиров Города, и мою зависимость от нее, из-за этого.

– Дам! – наконец, произносит она – В память о былой дружбе. Вернусь домой, и напишу. Но, не сейчас!

– Почему? – хмурюсь я.

– Мы едем на пати, и опаздывать не хочу! Кстати, там будет почти весь бомонд Города! Музыканты, актеры, блогеры…Хочешь с нами? Правда, ресторан, где проходит веселье, принадлежат оборотням… Но что поделать! Место не я выбирала!

Не хочу на некое пати, но отпускать Мару нельзя – если не стоять у нее над душой, она не сделает, что обещала! Соглашаюсь.

– Ты без машины? – уточняет Манчина.

– И без жилья. Только сегодня прилетел. Могу я у тебя остановиться?

Как и большинство вампиров, предпочитаю одиночество. Но, пока не получу разрешение, надо быть рядом с Марой. Поэтому и привираю, что жить негде, хотя имею в Городе квартиру – о ней Манчини не знает.