Он и начал допрос.

– Как твое имя и как тебя называют? – повторил он вопрос Кетла.

– Мое имя Патрисия, меня называют Пат, – заученно ответила она.

– Меня зовут Теаюриг, и я буду говорить с тобой от имени всех здесь находящихся. Каковы твои занятия у тебя на родине, Паттл Исия?

Теаюриг? Если главный здесь он, значит, к суровому Лайдеру ее пока не поведут. Кстати, отметила она, в отличие от Стара, тут ее полное имя произносят с большой паузой посередине, протягивая «т» и почти не выговаривая «р».

– Я ученый и учитель. Я изучаю языки народов с разных планет, а потом обучаю этим языкам детей.

– В тебе нет сиреневого, ты не ученый, – последовал непримиримый вердикт. – Но ты, несомненно, можешь учить детей тому, что знаешь сама.

Патрисия обиженно молчала.

– Позволь мне спросить, раз уж ты не прячешь эмоции, почему ты недовольна моим свидетельством?

«Он видит желтый в твоих цветах, постарайся его скрыть», – посоветовал Кетл в ее голове.

– Разве можно роптать на то, чем одарили нас Силы, и желать того, чем они не захотели нас одарить? – продолжил Теаюриг.

Патрисия растерялась.

«Скажи им правду, что ты и твой народ думает об этом», – услышала она мысленный голос Кетла.

– Я думаю, – начала, осторожно подбирая слова, Пат, – что многие из нашего народа постоянно желают не того, чем одарили их Силы, а того, чем Силы одарили других. Мне показались больными твои слова, потому что я считала себя ученым. А своего цвета я раньше знать не могла.

Она старалась говорить на самом правильном илините – благодаря Стару она стала лучше понимать и применять его образы и обороты. Теаюриг это, видимо, оценил.

– Ты очень хорошо освоила илинит и, наверное, другие языки тоже. Но это говорит о твоих врожденных способностях слышать древний голос народов, а не об учености. Тебе дано видеть, откуда их корни, по сокам их дерева, но в тебе нет склонности к кропотливому ежедневному труду. Силы щедро одарили тебя интуицией, и этого оказалось достаточно.

Приятно, как говорится, слышать, но что-то это не слишком походит на комплимент. То есть весь ее труд, все научные разработки – все насмарку? Возможно, что-то и давалось ей быстрее и легче, чем многим… но это не значит, что она бездельница!

– Ты считаешь, что я не трудилась? Но это неправда, – как можно сдержаннее возразила она.

– Ты трудилась, развивая свой дар. Но такой труд недостаточен для ученого. Ты могла бы спросить о настоящем труде у дора Кетлерена. К своему Дару он прибавил столько труда, что само Знание преумножилось его усилиями. Он – вершина горы, что касается неба, а мы лишь ее подножия, но для части не обидно быть меньше целого. Снизу мы видим, как гора и небо встречаются.

– Но даже вершина никогда не достанет до неба, – вежливо поклонился Кетл в ответ на его слова.

Пока проходил этот обмен любезностями, Патрисия сообразила, что слово «дор» означает, скорее всего, что-то типа «профессор» или «мастер». «Дор – это ученый?» – спросила она у Кетла. «Да», – после небольшой паузы как-то неохотно ответил тот.

– Кого ты представляешь и кого здесь ищешь? Кого ты знала там, и о ком знаешь здесь? – последовал тем временем новый вопрос.

Патрисия снова сосредоточилась.

– Я представляю илле по имени Стар. Ему четырнадцать с половиной, хотя нет, конечно, уже шестнадцать лет, он сын Кеунвена, его мать оставила его у себя в Ауиятале, когда другие ушли в горы. Полтора светила назад его поймали красные люди и тайком отвезли на Землю, чтобы он добровольно поделился силой с одним из них – с кем, я не знаю. Он жил у меня, и я переводила ему их требования. Стар отказался поделиться знаниями с красными людьми и объяснил мне, почему. Мы разговаривали с ним прямо. Он попросил меня помочь, и мы устроили ему побег. Я надеюсь, хотя не могу знать точно, что он сейчас на Оксандре. По крайней мере, таков был наш план. Он попросил меня также найти его мать и невесту. И привезти их к нему.