– Помочь тебе достать книгу?

Парень смотрел куда-то на верхние полки. Он был ниже Тахти где-то на полголовы. Темно-серый свитер на нем свалялся и покрылся катушками. Джинсы когда-то, наверное, были голубыми, но вылиняли и стали серыми. Фартук был ему так велик, что завязками он обмотался трижды.

– Помочь тебе достать книгу? – спросил Тахти еще раз.

Тишина. Парень просто стоял и смотрел на стеллаж. Неужели и правда призрак?

– Эй, – Тахти потянул его за рукав. – Я с тобой разговариваю!

Парень вздрогнул как от удара током. Книга упала на пол с коротким, глухим хлопком. Он резко повернулся и сделает шаг назад. В его зеленых глазах рассыпались желтые крапинки, лицо покрывали веснушки, а свитер на ощупь оказался жесткий и колкий. Он смотрел на Тахти раскосыми глазами, в которых смешались обостренное внимание, страх, непонимание – словно Тахти застал его врасплох. Тахти постарался улыбнуться.

– Я могу достать тебе книгу.

Парень указал на себя пальцем, и его брови вспорхнули вверх.

– Прости, – Тахти начала бить дрожь. – Я опять тебя напугал?

Парень теребил руками манжету свитера и беззвучно шевелил губами – будто перебирал слова, но никак не мог подобрать нужное. Тахти поднял с пола книгу, ту самую, зеленую. Протянул ему. И только теперь увидел название.

Парень провел ребром ладони по воздуху, будто разрезал невидимый кусок масла. И улыбнулся – щербатой, клыкастой улыбкой. Он взял из рук Тахти книгу. На обложке облетевшие, когда-то золотые буквы все еще поблескивали.

«Язык жестов».

Тахти отдал ему книгу, а внутри что-то перевернулось. Парень прижал книгу к груди, словно сокровище. Указательным пальцем он провел от мочки уха к уголку рта.

Он говорил руками.

Я глухой.

Тахти потребовалось несколько секунд, чтобы осознать. Чтобы принять. Чтобы вспомнить. Он потянул парня за рукав.

*Я не знал, – сказал Тахти на языке жестов. – Извини.1

Жесты выстраивались путано, заплетались, не находили места. Как же давно это было. Будто и не с ним. Парень смотрел на Тахти, на его руки. Слушал.

* Твое имя? – спросил Тахти.

Парень не улыбался, но глаза его блестели. Когда он говорил, у него тряслись руки.

* Ю-д-з-у-р-у, – прописал он по буквам. – Зови: С-е-р-ы-й.

Не жестом цвета, а тоже по буквам, как имя. Его жесты были быстрые, плавно перетекающие один в другой. Не то, что угловатые и рваные жесты Тахти.

* А твое?

* Т-а-х-т-и.

Он повторил за Тахти буквы, как будто считывая их. Повторил его имя, и Тахти кивнул.

Серый слушал очень внимательно, он слегка наклонил голову набок и подался вперед. Его глаза не мигали. Кончики его пальцев как бы намеком повторяли жесты Тахти – будто он проговаривал слова про себя.

Когда он говорил, рукава свитера отползли наверх, обнажили потрепанную фенечку на руке и сиреневые пятна синяков на предплечьях. Узкий ровный шрам тянулся через правую ладонь. Такие остаются от ранений ровными острыми предметами. Например, от ножа.

Тахти говорил, Серый кивал, без явной уверенности. Он переспрашивал по нескольку раз. Тахти путал жесты, повторял, раз за разом, и реальность происходящего подернулась сюром. Он говорил на языке жестов, но много лет назад, – и даже тогда не знал его как следует. Жесты, которые он смог вспомнить сейчас – это отголосок, искаженное эхо. Они говорили сейчас, по сути, на разных языках. Спасало только то, что в языках жестов много похожего. Спасало то, что они оба хотели поговорить.

Они разговаривали впервые, они стояли в шаге друг от друга впервые. Но у Тахти возникло смутное, подспудное ощущение, что они раньше встречались. Будто он его уже где-то видел. Только никак не мог вспомнить, где это было и было ли это на самом деле.