Майкл позвонил в шесть часов и сказал, что будет дома в семь часов, так что я все приготовила, налила себе бокал вина, зажгла свечи и села за стол.

Мой муж притащился в полночь.

К тому моменту я перестала ждать, сложила еду в пластиковые контейнеры, поставила их в холодильник, переоделась в пижаму, легла в постель и включила телевизор.

Я слышала, как Майкл внизу ходит по кухне. Как он поставил контейнер с лососем в микроволновку и нажал на кнопку. Через некоторое время послышались его тяжелые шаги на лестнице.

Я быстро выключила телевизор и сделала вид, что сплю. Я просто не могла смотреть ему в глаза. Я не хотела разговаривать. И уж точно не собиралась интересоваться, почему он вернулся так поздно, чтобы снова не поссориться.

Через пару минут Майкл скользнул под одеяло.

С момента смерти нашей дочери прошло всего девять месяцев, когда однажды Майкл пришел домой с работы, усадил меня на кожаный диван в гостиной и сказал, что уходит от меня.

Он пояснил, что больше не может выносить моих слез, что я перестала быть той женщиной, на которой он когда-то женился, что у него должен быть шанс на светлое будущее.

Я сидела прямо, глядя на его невероятно красивое лицо – с возрастом Майкл стал только привлекательнее, – и мой мозг вдруг перестал работать. Нет, я не разрыдалась. Думаю, что слезы уже кончились.

Но я онемела. Не то чтобы я была удивлена. Нет. Когда-то мы с Майклом были родственными душами – безумно, страстно влюбленными друг в друга, – но сейчас казалось, что все это ушло в какую-то далекую, другую жизнь. Мне исполнилось тридцать шесть. Слишком много всего случилось с тех пор, как мы ужинали в ресторанах и занимались любовью на ковре в гостиной.

Майкл прав. Я больше не та, на ком он женился. Не лучезарная девушка, которой прочили лавры новой звезды литературных кругов Нью-Йорка. Я не ношу юбки и не хожу в туфлях на высоком каблуке. Я всего лишь эмоционально выпотрошенная, страдающая мать, которая даже уже больше не мать, потому что моя дочь умерла.

Мы оба знали, что связь между нами утрачена давно. Мы больше не чувствовали того, что раньше, и наши планы на будущее совсем не совпадали.

Мы просто перестали любить друг друга.

– Может быть, нам просто нужно немного больше времени, – покорно предположила я, делая последнюю попытку спасти наш брак, потому что никогда не была трусом, и мне становилось плохо от одной мысли о еще одной потере. – Прошло всего девять месяцев.

Майкл покачал головой.

– Все запуталось уже давно, и мы оба это знаем. Не думаю, что есть какой-нибудь способ все исправить.

– Но я не хочу так просто сдаваться, – настаивала я. – Ты действительно думаешь, что будешь счастливее один? Мы ведь когда-то были командой. Может, у нас получится начать все сначала.

Майкл поставил локти на колени. Он посмотрел на свои руки, потер ладонь подушечкой большого пальца.

– Я не буду один, – объяснил мой муж. Потом надолго замолчал, но в конце концов поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза. – Я люблю другую женщину, Софи. И она ждет ребенка.

На несколько секунд я буквально ослепла. Перед моим взором поплыл белый туман, а затем он медленно рассеялся, и я смогла сфокусироваться.

Откинувшись на кожаную спинку дивана, я глубоко вдохнула, пытаясь принять и переварить тот факт, что теперь мой брак спасти совершенно невозможно. Было слишком поздно. Все рухнуло. У Майкла ребенок от другой женщины. После смерти Меган он смог жить дальше, а я все еще носила по дочери траур.

Вот что я получила за то, что боролась за ее жизнь. Больше я бороться ни за что не смогла бы. По крайней мере, когда дело дошло до того, чтобы удержать мужа.