Пара лет прошла, как Клим начал её сдавать. Тщательно выбирал квартиросъёмщиков. Их сменилось немного, но перед каждым новым заездом он ночевал в той самой спальне, из которой подростком сбегал по ночам. Крепкий тополь у самого окна был надёжной лестницей со второго этажа.

Никаких нареканий на жильцов раньше не поступало, а этим утром прилетел нежданчик, бл…яшки-баклажки: звонок из обслуживающей дом конторы о том, что якобы жалоба на них поступила от соседей. Говорить возмущённые хотели только с хозяином, наотрез отказываясь идти на прямой контакт с жильцами, поэтому придётся ему ехать и разбираться на месте.

Как раз воспользуется случаем без предупреждения проверить якобы заброшенные тупики со ставшими без каких-либо официальных разрешений не сквозными дворовыми арками. Его ребята содержали их в относительном порядке, чтобы ни у жителей не возникло соблазна нажаловаться на недосмотр коммунальщиков, ни у чиновников глаз не загорелся погонять незваных активистов по инстанциям с заведомо конкретной поправкой на бюджет. Клим использовал такие закутки в старых спальных районах для передержки машин, оценки фронта работ, да и спрятать вот так на виду порой то, что нельзя было светить, было как нельзя кстати.

Клим сел в свой автомобиль. По давней привычке погладил руль. Будто по холке потрепал, как ухоженного резвого коня. Чёрного, лоснящегося, чистого и окружённого заботой. Потому и не подводил он его ни разу.

«Пойдём вечером в кино?» – написал Милане, по которой действительно соскучился. Всё же всю рабочую неделю провёл в разъездах. Сделает Милке приятное, так она ночью сговорчивее будет.

«Уже выбрал?» – ответ от неё не заставил себя ждать – краткий и с надеждой, раз Клим сам предложил, что выбор будет за ней.

«Выбирай любое, кроме слезливого икания», – не удержался от уточнения, потому что всё равно загодя проверил фильмы, заявленные в афише.

Он подумал об этом без сожалений. Ему тоже хотелось провести приятный вечер, без напрягов. Пора расслабиться, чтобы обоим было в кайф.

«Даже тупая комедия???»

Клим вздохнул и с мыслью «Мил, давай без перебора» набрал ответное: «Любое, кроме пупсиков с одышкой и коровьими глазами».

Погасил экран телефона и выехал на дорогу.

Липы уже отцвели, но их запах настолько неотделимо был связан с бабушкиным домом, что Клим заранее открыл окна и вдохнул полной грудью, заезжая во двор. Заметил, как тут же спорхнул со спинки ветхой скамейки тощий мальчишка и исчез в одном из подъездов. Усмехнулся. Он сам так начинал. Жутко злился, когда бабуля загоняла его домой поесть, вынуждая покинуть доверенный ему пост. Он запихивал в себя обед или ужин, не глотая, хватал пару ломтей хлеба про запас и нёсся обратно.

Клим заглушил двигатель, вышел из салона и привалился к дверце.

Многие старые дворы в городе уже переделали и модернизировали. Они обрели мусорные контейнеры на колёсах, новые лавки, детские площадки, выделенные и геометрично разлинованные парковочные зоны. А двор его детства превратился в машину времени.

Входные двери без подъездной группы губошлёпо распахивались прямо из стены. Дом местами до сих подслеповато пялился на происходящее сквозь старые облупившиеся деревянные оконные рамы. Покосившаяся и казавшаяся некогда высоченной железная горка, вросла в землю и походила на согнувшуюся старуху с кривой спиной, но ясной памятью. Водители здесь воевали за место на пешеходной дорожке или прямо на вытоптанном газоне под раскидистыми деревьями, которые создавали естественную тень над большей частью территории. По их толстым, у многих раздвоенным стволам лазали кошки и дети. Жильцы самостоятельно спиливали разраставшиеся и брякающие в окна ветки, устраивали посиделки под густыми кронами за собранными из подручных досок столами и до сих пор знали друг друга в лицо и по именам.