– Потому что я их пока не простил, – еще более запутанно пояснил Самаэль.

– Сэмми, мы в недоумении, – хмыкнул Аз. – Кого, а главное, за что ты должен был прощать?

– Ангела за смерть моей любимой. И Отца за то, что забрав мои чувства, он не лишил меня способности их ощущать. И сейчас все мои поступки за эти тысячелетия наполнены эмоциями, которые я, оказывается, испытывал, но даже не знал об этом! – воскликнул Самаэль.

Его барьеры вновь опасно дрогнули.

Сейчас, высказавшись, он почувствовал себя немного легче, чем пока молча пытался переварить все в одиночку.

– Что-о-о? – почти хором воскликнули Дэймон и Анжела.

Азазелл лишь изящно вскинул брови, но было заметно, что и он порядком удивлен.

– Я… это так сложно объяснить, – Самаэль развел руками, и устало вздохнул.

– Начни с начала, – сочувственно произнес Дэймон.

Нет, он предполагал, что Самаэлю приходится нелегко, но чтобы настолько… И только сейчас до него начал доходить весь масштаб содеянного.

– Я помню все. Я помню каждую минуту своего существования и каждую забранную мной душу. Я всегда помнил, но прежде это не имело никакого значения. Прежде был лишь список, и правила, и работа. И пустота, которую осознаешь, лишь вернув утраченное, – голос Самаэля был глух. – Представьте, что для вас нет понятий «хорошо», или «плохо». Есть лишь поручения свыше, и ничего кроме. Нет смысла, да он и не нужен. Нет цели, нет желаний. НИЧЕГО. И это нормально для тебя, и не вызывает ни жалости, ни смущения, ни сомнений. Ты даже не привык, ты просто не понимаешь, как может быть иначе. А потом на тебя словно выливают ведро ледяной воды, и ты вдруг осознаешь, что твоя жизнь совсем не такая, как ты себе представлял. И все то, чего «нет» на самом деле было, но ты даже не догадывался об этом. Что забирая одну душу, ты горько сожалел о ее судьбе, а про другую думал, будто так ей и надо.

– А теперь? – тихо спросил Аз.

Сейчас из его голоса исчезла вся манерность – он казался предельно серьезным и собранным.

– А теперь все это свалилось на меня разом. Все воспоминания окрасились испытанными эмоциями, но это оказалось не так важно. Жалость, сочувствие, даже гнев… все это сложно, безумно, но… простительно. Все, кроме любви, которая продолжает гореть во мне слишком ярко, и о которой я не успел сказать, и уже никогда не смогу этого слделать.

Самаэль замолчал, а вместе с ним молчали и все остальные.

Анжела даже не могла представить то, о чем он говорил. Она чувствовала с самого рождения, и ей было трудно вообразить, будто кто-то просто не может этого делать. А уж понять, что прежде безразличные вещи, вдруг наполнились чувствами… это было слишком странно. За гранью ее привычного мира.

Хотя, чего она ожидала, общаясь с ангелами?

Впрочем, и для Азазелла с Дэймоном, сказанное так же было далеко от обыденности.

– Ее звали Габриэлль. Прекрасное имя, хотя тогда я даже не заметил его красоты. Лишь запомнил, как тысячу других имен, что обретали для меня смысл после появления в Книге Смерти, и теряли его, едва я забирал их. Хотя Габриэлль никогда не была обычной, ведь она умела видеть ангелов. Впервые мы познакомились, когда я пришел за совсем другой душой. Хотя, знакомством это было бы сложно назвать. Я просто делал свою работу, когда она меня заметила. Все ангелы Смерти похожи друг на друга, и каждый из нас отличается один от другого. Не знаю, чем именно я смог зацепить ее, но она бежала за мной. Кричала, чтобы я остановился и поговорил с ней, – Самаэль горько усмехнулся и развел руками. – Однако я просто улетел, даже не обернувшись, даже не взглянув на нее. А она так и осталась стоять необутая, на колючем белом снегу. С этим должен был разобраться ее Хранитель, а моим делом было лишь забирать души и ничего кроме. Хранитель и правда витал рядом с ней, уговаривая ее успокоиться. А люди вокруг смотрели на нее, как на сумасшедшую, так как все, что они видели – это босоногая, взлохмаченная девчонка в сорочке, говорящая сама с собой. Они просто посчитали, что это горе от утраты, ведь я забрал ее сестру. Но у тех, кто видит ангелов, нет страха смерти ни за себя, ни за других. Зачем бояться, если они точно знают, что случится после?