— Сигналку пришлось вскрыть, поэтому заменили, — отпускает ленивый комментарий он, протянув мне брелок, выдерживает небольшую паузу, а затем небрежно добавляет с лёгкой насмешкой: — Салют, Эва.

Тянусь ему навстречу, чтобы забрать ключ, в качестве ответного приветствия выдавив из себя благодарную улыбку, но забрать брелок не удаётся. Кай быстрее. И если я сама ориентируюсь в происходящем не столь легко, то…

— Адем, — мрачно произносит мой сопровождающий.

Слух цепляет не столь само имя — произношение. Непривычное А`дэм с паузой между первой гласной и вторым слогом выдаёт в стоящем напротив иностранное происхождение. Тёмные волосы, плотная щетина на скулах и подбородке, взор чернее ночи, нос с лёгкой горбинкой, широкие скулы и оливковый загар: мужчина не особо похож на того же араба или иранца, но определённо имеет восточные корни.

— Да помню я, помню, — примирительно поднимает ладони в жесте капитуляции Адем, едва Кай забирает ключ. — Даже и не думал лезть к «хорошей девочке» Эве, — добавляет с сарказмом.

Хорошая девочка в моём лице тушуется от такого обращения и упоминания. Словно у этих двоих (или даже троих, если вспомнить того же Айзека, которого сейчас нет поблизости), состоялся какой-то особенный разговор на мой счёт. Вдвойне неудобно становится, после того как эти двое обмениваются многозначительными, только им одним понятными взглядами, не говоря вслух больше ни слова. Благо на этом всё наше совместное общение заканчивается. Адем теряет все остатки проявленного интереса и садится в свою машину. Правда, прежде чем уехать, скупо бросает напоследок для Кая:

— Ты едешь?

— Да. За тобой.

Адем кивает, принимая ответ друга. Дверца с его стороны закрывается. Он уезжает, только пыль из-под колёс летит, с такой скоростью срывается с места внедорожник. С учётом последнего Кай здесь тоже надолго не задержится, а я…

Мне мою машину вернули, соответственно, никаких проблем с тем, чтоб тоже покинуть это место, не возникает, ведь так?

Я ему помогла. Он всё возместил. И даже с лихвой. Нас ничего уже не связывает. Квиты. Если рассуждать логично — никак иначе.

Но дружить с логичными рассуждениями у меня в последние два дня совсем не получается… нечто внутри предательски сжимается при мысли о том, что я вижу своего нового знакомого, вероятнее всего, в последний раз. А ведь ещё какие-то сутки назад с облегчением перекрестилась бы от одной лишь мысли о подобном.

Тогда почему?

Внезапно жаль.

Точно с ума схожу!

И уж наверняка не только в своей голове, ведь, вместо того чтобы развернуться к собственной машине и ехать домой, куда давно пора вернуться, я зачем-то упорно рассматриваю трещины на асфальте под своими ногами.

— Мне пора, — озвучивает вполне очевидное Кай.

— Угу, — соглашаюсь.

И едва сдерживаюсь, прикусив язык, дабы не добавить что-нибудь нелепое в духе: «Увидимся ещё» или «До встречи».

Когда я вдруг резко отупела до такой степени?

Спрашивается…

А стоит всё-таки развернуться ближе к своей машине, как я слышу:

— Эва, — окликает Кай.

Моё имя звучит из его уст как нечто чрезвычайно подлое — беспощадный удар под дых, на раз выбивает кислород из лёгких.

— М-м?

— Ключ от машины. Ты забыла.

Будто невидимым арканом тянет обратно. И если мужской голос, что до сих пор предательски звучит в моей голове, путает мысли и уничтожает всё здравое, то прикосновение пальцев к мужской ладони — искра тока. Вспыхивает. Обжигает. Моментально впитывается под кожу. Разливается по венам как самый смертельный яд. Не избавишься. Всё. Приговор. Мой. Безоговорочный. Невозможно не подчиниться. И я подчиняюсь. Ведомая. Собственным порывом. Сжимаю не брелок — всю его ладонь, накрывая своей поверху, впервые за сегодняшний день прикасаясь к мужчине по собственной инициативе, наверное, именно поэтому содеянное ощущается настолько контрастно, ярко и остро. Обхватываю в меру своих сил. Тянусь ещё ближе. Прижимаюсь губами к чужим губам, что когда-то так безнравственно и соблазнительно шептали мне все те непристойности, что позже зародились в моей голове и никак не избавишься от них больше. Всего лишь на краткое мгновение фиксирую случившийся контакт. Просто для того, чтобы узнать и запомнить — каково это, когда так немыслимо и невообразимо необходимо чувствовать кого-то ещё, и совсем неважно, что будет потом.