Де Бриан слушал Шаньи, чуть-ли не открыв рот, слушал внимательно, стараясь запомнить эти многочисленные имена и даты, чтобы при случае, также поведать кому-нибудь, может быть своему сыну, историю Сицилии.

– Граф, я поражён. Вы так образованы, столько всего знаете…

– Я, сирота. Ещё младенцем, моя кормилица, отдала меня на воспитание и обучение в доминиканский монастырь в Морле. Это была последняя просьба моего отца. Это, долг нашей семьи. Уже на протяжении нескольких веков, все мужчины нашего рода, проходят обучение в этом монастыре. Там я получил основу всех своих знаний. В монастыре было много книг, рукописей и свитков, и находясь там, я всё своё свободное от обучения время, читал. Читал много, читал ночами напролёт, стараясь, запомнит всё. Но самое большое литературное наследие, множество старинных книг и рукописей, хранится в монастыре Монте-Кассино, расположенном на дороге из Рима в Неаполь. О-о-о, как бы я хотел попасть туда! И Вы тоже, Александр, можете стать таким как я, а я, помогу вам в этом.

Да, в чём-чём, а в самолюбии, Шаньи было не отказать. Но перед де Брианом, открылась ещё одна страничка жизни этого человека, полная загадок и тайн.

На площади у Норманнского дворца они вновь остановились.

– Когда-то здесь жизнь била ключом, а сейчас, обратите внимание, почти никого не видно. Этот дворец на месте арабского замка, начал строить в 1143 году, король Рожер II, а Фридрих II Гогенштауфен, внук Фридриха I Барбароссы и Рожера II, приказал переместить сюда, в Палермо, в Норманнский дворец, свой императорский двор, который был одним из ведущих королевских дворов всей Европы!

Да и вообще, расцвет Палермо пришёлся на первые Крестовые походы, когда в гавани города было тесно от стоявших там кораблей, а по улицам не протолкнуться от паломников и пилигримов, воинов и рыцарей-крестоносцев, купцов и авантюристов, направляющихся в Святую Землю, или обратно в Европу, ну и просто, праздно болтающихся жителей города.

Свернув с площади на одну из боковых улочек, всадники вскоре спешились перед большой таверной. Буше принял лошадей и повёл их в конюшню, а Шаньи и Бриан, вошли вовнутрь.

Шаньи, уверенно, как человек, который неоднократно бывал здесь, миновав общий зал, направился к одному из столов, отделённому от других деревянными перегородками, что было очень удобно для тех, кто не хотел привлекать к себе лишнего внимания.

Бриан, торопливо шёл вслед за ним.

Войдя в нишу, Бриан тихонько сказал:

– Я видел в зале одного из людей Перруджи, капитана Рисобаля.

– Да, я тоже его заметил, – так же тихо ответил де Шаньи.

Не успели они сесть на стулья, сложив шляпы и оружие на предусмотрительно стоявшую здесь же скамью, как на пороге нишы появился хозяин заведения, который сразу признал в новых посетителях состоятельных клиентов, по крайней мере, в одном из них, и решил первое знакомство провести с ними лично, не доверяя прислуге.

Несмотря на то, что в таверне было довольно многолюдно, нишы пустовали, так как хозяин, держал их только для таких вот, богатых и знатных сеньоров.

Хозяин таверны, здоровенный и тучный грек, заросший до самых глаз чёрной бородой, поклонился и…вопрос застыл у него на губах, потому что, судя по всему, он узнал Шаньи.

– Привет, Андреас, как поживаешь, как идут дела? – первым обратился к хозяину граф, и видя, что тот всё ещё не пришёл в себя, продолжил, – Принеси-ка ты нам, своего лучшего вина, да поесть, и приготовь нам комнаты, мы остановимся у тебя, думаю, на неделю.

И небрежным жестом, граф бросил на стол, испанский золотой дублон.