Наверное, неправильно. Купил серый туземный костюм, в котором ходит большинство мужского населения, арендовал машину и покатил из столицы в горы, куда, всего ничего назад, ехал с генералом. Не то следы Армии освобождения решил отыскать, не то добраться до места назначения. Останавливали трижды, на четвертый вежливо попросили возвращаться – где-то впереди режимный объект. Что это – узловая железнодорожная стация, плотина или какое-то иное сооружение, не суть, но находиться на нем мне не велено. Нет, не потому что иностранец, на таких объектах вообще запрещено появляться посторонним, неважно, туземец или чужеземец. Посторонним вообще быть нежелательно, доходчиво объяснял краснолицый, тяжеловесный страж порядка, будто извиняясь за свои права и мои обязанности.

Я повернул назад, сделал крюк, та же история. Пришлось сдаться.

А через день позвонили из прокуратуры, попросили прибыть в отдел по работе с иностранными гражданами, второй подъезд, четвертый этаж, шестнадцатый кабинет. Ничего не понял, но внутри будто окаменело что.

Прождав у двери больше часа, и достаточно издергавшись, я попал в кабинет, где пожилой помощник старшего прокурора вручил мне копию решения о моем выдворении из страны на основании статьи тридцать один, пункта два – как необходимость охраны здоровья и нравственности населения, защиты прав и законных интересов граждан. Страну надлежало покинуть за двое суток. В гостиницу я возвращался уже под конвоем. Даже пропуск показывать на входе не пришлось, швейцар открыл дверь шагов за десять и не закрывал еще долго после того, как я с сопровождающими поднимался по ступенькам.

Хотя бы в номер службисты заглядывать не стали. По прибытии немедля позвонил в миссию. Руки дрожали. Вот когда пришел в прокуратуру, когда получил копию, не дрожали. И даже, когда шел к номеру, сердце билось ровно, хотя пот и застил глаза. А стоило остаться одному – затрясся как припадочный. Еле набрал номер.

Руководитель всполошился. Метал громы и молнии в незримого противника, угрожая тому страшными карами, после чего спустился с небес и пообещал заехать, как только я буду готов. Где-то в глубине сознания хотелось смеяться над ним, над его страхами и угрозами – ну что для ЦТП генеральный прокурор какого-то острова вассальной планеты? Руководитель так вжился в роль туземца, что уж не различал, кто сильнее. И от этого становилось не по себе.

Я собрался незамедлительно. В миссии меня встретили всей командой, жена предложила чай с коньяком, собравшиеся пытались поддержать, кто как мог и умел. Всем было не по себе. Руководитель еще раз пригрозил местному руководству, пытался меня привести в порядок. Его жена, видя что чай я не употребляю, а налегаю на коньяк, вытащила меня на веранду второго этажа, поговорила по душам. Долго выспрашивала, что со мной было, как, – и во время похищения и сейчас. Я больше напирал на настоящее, поминать Армию освобождения сейчас очень не хотелось. Вдруг вошел муж.

– Я сообщил в ЦТП. Надеюсь, меры последуют. А вы можете или переехать немедленно домой или на любую другую планету по усмотрению. Или поселиться в нашем доме. Я вам сделаю новые документы гражданина страны, да, на ваш счет в качестве компенсации за моральный ущерб уже поступил эквивалент двух тысяч золотых в местной валюте… – жена цыкнула на него, супруг замолк, выжидающе смотря на меня. Я кусал губы. Наверное, нам обоим хотелось чтоб я задержался. Вдруг вспомнился генерал, радовавшийся моим визитам, точно ребенок. Как он сейчас?

– Я бы хотел подзадержаться здесь. Не знаю, надолго ли, но Лидия… она одна, а я…. Хочется хоть как-то помочь ей.