Обратим внимание на некоторые особенности формирования классического героического эпоса, представляющие интерес для наших разысканий. Мы уже указывали, что канву отдельных событий сказания могут составлять отголоски древнего ритуала (например, игра в кости как продолжение раджасуи), заимствованные из архаических песней. Но при составлении классического эпоса древние сюжеты и персонажи трансформируются, в результате поведение героев получает новую «рационализированную» мотивацию, а их образы – более глубокую психологическую трактовку. Так полузабытая, а то и вовсе непонятная позднейшему редактору эпоса процедура игры вместо обязательного ритуала предстаёт происками коварного принца и произволом беспринципного царя. В результате в некоторых из рассматриваемых ситуаций сквозь образ «классического» слабовольного царя и чересчур снисходительного отца, который и является предметом нашего рассмотрения по преимуществу, проглядывают более архаичные черты эпического правителя, на которые мы также будем обращать внимание читателя.

Итак, игра в кости была частью ведического ритуала, следовавшей за интронизацией царя царей, и в этом качестве должна была быть формальной, то есть исполняющий ритуал царь не мог проиграть. Но что, если в царском роду было больше одного претендента на «императорский» трон? Возможно, бедный Юдхиштхира оказался как раз в такой ситуации, когда игра в кости была для него неизбежна в соответствии c правилами жертвоприношения (о неизбежности игры неоднократно говорит старый царь), но велась отнюдь не pro forma, и недавний помазанник мог потерять всё. Из слов Юдхиштхиры, сказанных им много позже, аудитория узнаёт, что царство и после раджасуи было разделено между Пандавой и Дурьйодханой, и игра должна была решить, кто из них завладеет всем царством (Мбх III, 35, 2): «Ведь я вовлёкся в игру потому, что желал отнять у сына Дхритараштры власть и царство; тогда-то сын Субалы, бесчестный игрок, и (получил возможность) играть против меня на стороне Суйодханы» (Дурьйодханы – А. И.) (курсив наш – А. И.). То, что уравновешенный Царь справедливости «вовлёкся», оставим на его совести, аудитория помнит, что в действительности Пандава покорился приказу старого царя. Но в том, что касается ставки в игре (очевидно, одинаковой с обеих сторон – по полцарства), слова Юдхиштхиры подтверждают наше предположение: игра была частью ритуала, призванного определить, представитель какой из двух фратрий великодержавного рода Кауравов объединит под своим скипетром всю державу.

Игра в кости начинается, и плут Шакуни выигрывает ставку за ставкой, (Мбх II, 54, 7): «…Шакуни, всегда решительный (в игре), прибегнув к обману, сказал Юдхиштхире: „Я выиграл!“». После того, как Пандава теряет таким образом всё своё богатство, Видура делает отчаянную попытку прервать игру. Характерно, что советник обращается не к Юдхиштхире, который не волен начать или прекратить игру, не к Шакуни, и не к формальному противнику Пандавы Дурьйодхане: он обращается к старому царю, который и является распорядителем ритуала. Но Дхритараштра отмалчивается, и советник получает грубую отповедь от Дурьйодханы. Игра продолжается, и вслед за богатством Юдхиштхира проигрывает страну со всем населением (кроме брахманов), а затем, совершенно потеряв голову – своих братьев, самого себя, и потом – Драупади.

Вот как на происходящее реагируют основные участники (Мбх II, 58): «…У Бхишмы, Дроны, Крипы и других даже выступил пот. Видура, взявшись за голову, сидел, словно утратил жизнь, в размышлении склонившись вниз лицом, и вздыхая, подобно змею. Но Дхритараштра, довольный (в душе), вопрошал всё снова и снова: „выиграна ли ставка, выиграна ли ставка, – ибо не мог скрыть своих радостных чувств. Сильно обрадовался Карна вместе с Духшасаной и другими, но у иных, находившихся в собрании, начали капать слёзы из глаз“».