, на личных интересах. В масштабах государства структурная опора организации деятельности бюрократического аппарата на «всеобщую» эгоистичную заинтересованность оптимально предполагает достаточность концептуального обозначения Правительством общих направлений развития социума, его общих целей и создание системы (уголовных) наказаний. Исторический опыт практически всех восточных и европейских государств позволяет утверждать, что это второе базовое условие стабильности подобной системы включает:

строгое ограничение «каприза личного самовластия»70 нижестоящих на иерархической лестнице администраторов, решающих частные задачи в рамках обозначенной правительством концепции;

расчет на персональную компетентность отдельных чиновников и их субъективную (коррупционную) заинтересованность.

Растущее влияние личностно—мотивационных устремлений должностных лиц на порядок реализации экономической деятельности сообщества неизбежно приводит к ранжированию субъектов по степени приближенности к властьимущим71 («привилегированности»). Подобно любому субъективному устремлению, желание должностного лица сохранить свои административные привилегии обусловлено своеобразным инстинктом самосохранения, присущим каждому живому существу.

В отличие от этого, «гражданско—правовая» регламентация имущественных отношений является следствием стремления не обладающих достаточной властью, но обеспеченных материально субъектов (предпринимателей) к стабилизации защиты своего имущества от административного произвола, к защите своих гражданских (имущественных) прав72 путем законодательного закрепления императивных, единых правил разрешения имущественных споров и сведения к минимуму административного субъективизма. Исторически, именно руководство сообщества (правительство) централизованно и императивно инициирует создание и развитие «гражданско—правового» государственного режима. Анализ редких в истории попыток его реализации позволяет утверждать, что происходит это путем внешней и внутренней (в том числе, экономической, политической) стабилизации государства, при наличии субъективной заинтересованности самих правителей в развитии не «военного», а «предпринимательского», «гражданского» пути накопления капитала и при желании правительства стабилизировать финансовые потоки, что не характерно для базово нестабильного «административного» государственного режима.

Также, историческая наука свидетельствует, что любая активная инициатива снизу всегда приводила к революционной смене власти. Соответственно, – к дестабилизации государства, т.е. к возврату и усугублению «административной» (дестабилизирующей) составляющей государственного режима. В результате, можно утверждать, что любая смена власти приводит к нестабильности. Это происходит даже в короткий период после легитимных выборов за счет неизбежной реорганизации бюрократического аппарата.

Правовую основу «гражданско—правового» государственного режима составляет система согласованных между собой на общегосударственном уровне нормативных правовых актов, реализуемых равноправным централизованно—организованным судебно—договорным путем. В его рамках чиновники (представители исполнительной, надзорной и судебной власти), лишенные инициативы (допускаемой законодательством свободы в принятии решения73) лишь точно исполняют в рамках своей компетенции предписания закона и контролируют его исполнение.

Основное правовое (юрисдикционное) отличие двух типов государственных режимов состоит в том, что:

при «административном» государственном режиме представители власти совмещают нормотворческие, контрольные и исполнительные функции, присутствующие на каждом уровне власти;