В том же труде председатель редколлегии, ответственный редактор, руководитель авторского коллектива и автор многих частей тома И.М. Гранчак привел такой факт. В начале 1930 года вице-губернатор Антонин Розсипал дал распоряжение школьным инспекторам, чтобы те в своем общении с судами, всеми учреждениями, предприятиями и другими организациями республики пользовались «исключительно чешским языком» как государственным.[261] Кроме того, автор отметил, что цензоры запрещали в публичных выступлениях употребление наименования «Закарпатская Украина», а давали указания пользоваться конституционным названием «Подкарпатская Русь». Во время переписи населения 1930 года исполнители получили директиву властей все местное славянское население записывать по национальности русинами, в том числе и тех, которые считали себя украинцами.[262]

Не в пользу точки зрения противников ассимиляции и то, что произошло с теми русинами, которые оказались на правах национального меньшинства под словацким управлением. По статистике 1930 года их там проживало 91 079 человек, а в следующей переписи их уже было зафиксировано только 35 435 человек. Остальные в основном были ассимилированы в словацкой среде.

Невыполнение чехами обязательств по предоставлению автономии Подкарпатью затрагивало и русинов, проживавших в Восточной Словакии на правах национального меньшинства. Они, конечно, надеялись на временный характер своего положения, но их постигло разочарование. Они не могли пользоваться и той иллюзорной автономией, которую якобы частично получили русины в восточной провинции, ибо и там уже никто не верил в этот миф.

Внутреннее положение Чехословакии усложнялось не только поразившим и ее мировым экономическим кризисом, ростом безработицы, подъемом борьбы масс за свои права, активизацией национальных меньшинств и оппозиционных партий, но и внешней угрозой как со стороны Германии, так и со стороны Венгрии, которая в 1930-е годы не прекращала высказывать свои претензии к соседним странам, в том числе и к Чехословакии. В зависимости от складывавшейся обстановки Венгрия или обостряла территориальные претензии, или сглаживала их, ведя переговоры с соседними странами.

Начавшийся в США осенью 1929 года кризис перепроизводства быстро распространился на большинство стран Европы. В середине 1930 года преобладающая часть отраслей чехословацкой промышленности уже была охвачена кризисом, в 1933-м промышленное производство снизилось до 60,2 % – уровня 1929 года. Значительная часть промышленных предприятий (порядка 15 %) были закрыты.[263] Как и в других странах Западной и Средней Европы, в Чехословакии кризис поразил финансовую сферу и охватил сельскохозяйственное производство. В 1933 году уровень производства достиг низшей точки и даже в 1936-м не поднялся полностью до уровня 1929 года.

Социальные последствия кризиса наиболее ощутимо сказались в Подкарпатской Руси – самой отсталой окраине республики. Из 92 промышленных предприятий в крае (с числом рабочих более 20 человек) в первые годы кризиса предприниматели полностью остановили производство на одной трети фабрик и заводов. Половина оставшихся предприятий работала не на полную мощность.

В годы кризиса число безработных в Чехословакии достигло 1 млн. человек, из которых 100 тысяч приходилось на Подкарпатье.