Только пришлось кортежу остановиться. Авангард шествия дружно отступил в сторону, пропуская паланкин с Верховным инкой. Перед ними появились сорок всадников – без одежд, с перьями на головах, тела и лица у них были раскрашены, а в руках – оружие. На плече у командира лежала странного вида палка, обитая железом. Он явно не собирался пропускать чужеземный отряд вглубь своих территорий – пришлось начать диалог. Звали его Атуэй [22], он служил царице Анакаоне. Не зная порядков, обращался он напрямую к Верховному инке, глядя ему в глаза, не преклонив колено и даже не спустившись с лошади. Отвечать ему Атауальпа велел Чалкучиме. Все равно чужой язык никто не понимал. Но условились повстречаться с царицей – в месте под названием Баракоа. Вероятно, Атауальпа не решился сразу разделаться с незнакомцами, преградившими ему путь. И не менее вероятно, что Атуэй почувствовал его нерешительность, ибо направил палку вверх и, точно молнией, под громовые раскаты поразил красноголового урубу [23], посеяв панику среди китонцев. В памяти всплыли древние легенды. «Тор!» – раздались голоса. Даже великан Руминьяви вжал голову в плечи, словно на них грозило обрушиться небо. Один Атауальпа сохранил полную невозмутимость. Сын божественного Солнца не боялся молний. Однако счел благоразумным отпустить Атуэя целым и невредимым.
В других обстоятельствах он казнил бы всех дрогнувших до последнего, но поверженный император не имел права разбрасываться людьми и тем более не намерен был лишаться лучшего полководца.
5. Баракоа
Они вышли к морю и поняли, что остров – это узкая полоса, которую можно пройти пешком поперек за несколько дней. Попали они в эти земли не как завоеватели, а как беглецы, и это не могло не сыграть свою роль в судьбе Кубы и всего мира. Перед собственным появлением Атауальпа послал вперед гонцов и нагрузил их дарами. Среди подношений были золотая посуда, хитоны, попугаи. В ответ царица приняла его как давнего союзника – под звуки тамбуринов, устроив игры и танцы, осыпав дождем цветов. Кортеж встречали слуги с пальмовыми ветвями и букетами. Деревня сияла чистотой. На побеленных хижинах висели гирлянды из листьев. Полководцы Атауальпы обратили внимание на вытянутые строения с поросшими травой крышами и пустую кузню, из которой еще тянулся струйкой белый дым. На берегу среди свободно пасущегося скота высились остовы двух гигантских лодок. Все было готово к пиру. Царица пригласила Верховного инку занять место рядом с ней. Атауальпа не всегда был надменным, как его брат: он счел, что правильно будет отнестись к ней как к равной, и стал вкушать блюда, которые ему подавали. Была в этой женщине, в ее увядающей красоте, благородная изысканность, которая ему нравилась.
Празднества продолжались до глубокой ночи и возобновились на следующий день. Китонцы были в восхищении. И все же в разгар игр и песнопений Анакаона соизволила сделать намек: Атуэй, ее племянник, правивший этой частью острова, устроил представление и разыграл сцену битвы. Обнаженные всадники преследовали людей в белых хитонах, которые защищались длинными палками, обитыми железом. Палки были задраны вверх, и вновь гостей ужаснул невероятный грохот, но в результате всадники одержали победу и – важная деталь – забрали огненное оружие. Наблюдая, как его полководцы изо всех сил стараются скрыть нервозность, Атауальпа сделал вывод, что намек они поняли. Выходит, сюда по морю явились чужеземцы почти сорок жатв тому назад, прибыли они на тех самых судах, выброшенных на берег, и были побеждены. Дочь царицы Игуэнамота с большой охотой рассказала ему эту историю. Тогда инка поклялся, что вовсе не собирается разжигать войну и пришел как изгнанник в поисках приюта. Китонцы смиренно просят убежища у таино – так называл себя народ Анакаоны. Кстати, у них тоже был культ Тора, этого младшего божества неизвестного происхождения.