– Зашевелились, гады, – злорадно, не меняя приветливого выражения лица, процедила сквозь зубы Любовь Анджеевна и сильнее укуталась в слегка подванивающий сыростью плед.

– А? Что? – спохватился Линевич, оторвав взгляд от завораживающих зловещих сполохов молний.

– В небе нет ни одного дрона, – сама с собой размышляла Любовь Анджеевна. – Да и птахи ни одной не видно… Что-то происходит.

Только после этих слов Дима обратил внимание на то, что под застилавшей собой все пространство до горизонта тучей, действительно ни чего и ни кто не летает.

Проезжая на коляске мимо разбитых витрин магазинов, Любовь Анджеевна почему-то внимательно всматривалась в каждую из них и беспокойно потирала ладони.

Приблизившись к первому блокпосту до расстояния с которого можно было рассмотреть озабоченные лица солдат, Любовь Анджеевна приказала Диме развернуться и следовать обратно к их убежищу, как и вчера, вдоль набережной.

– Опять этот безликий, – озабоченно выдохнула она, только они свернули с центральной улицы и поехали вдоль городского сада.

– Кто? – удивился Дима и осмотрелся по сторонам.

– Не верти головой, – сердито цыкнула на него Любовь Анджеевна. – Смотри на дорогу и постарайся не вывернуть меня на землю.

Дима не удержался от соблазна и все-таки еще раз осмотрелся по сторонам. Однако кроме нескольких суетливых женщин, спешивших в сторону центра, он никого не заметил.

В это время, с треском ломая деревья, из глубины сада, сопровождаемые оглушительным ревом турбин, выкатилось несколько тяжелых необычного вида самоходных орудий. Их траки были намного больше, чем у обычных самоходок альянса, а на броне ни единого намека на люк. Вгрызаясь траками в землю и асфальт, они выехали из сада и не спеша потащились в сторону моста, оставляя на дороге глубокие зазубрины.

– Не спеши. Делай вид, что ничего не происходит, – прошептала Любовь Анджеевна и мило улыбнулась, вынырнувшим из подворотни двум мужчинам средних лет в черной униформе, с вышитой на груди эмблемой Демократического альянса.

– Стоять! – окрикнул Диму один из них, что ростом был пониже.

– Ваши документы! – потребовал другой, сухопарый волонтер с залысинами на голове, положив руку на пистолет, висевший у него под мышкой в оперативной кобуре.

– Здравствуйте, господа волонтеры, – заискивающе поздоровалась с ними Любовь Анджеевна. – Мы не брали с собой документы, – продолжила она улыбаться. – Я инвалид, а это мой сын. Мы просто вышли прогуляться по набережной. Снег в эту пору года очень редкое явление, вот мы и решили посмотреть.

– Что-то не похож он на твоего сына, – подозрительно прищурился сухопарый, извлекая пистолет из кобуры. – Документы!

Только Любовь Анджеевна открыла рот, чтобы что-то ответить, как низкорослый волонтер, плечом оттолкнул Диму и резким ударом ноги перевернул коляску.

Охнув, женщина выпала из коляски на асфальт, неуклюже уткнувшись в него лицом. Из-под пледа на землю вылетел, стоявший на вооружении отрядов специального назначения, отечественный пистолет «Тихоня», который, глухо звякнув рукояткой о спицы коляски, отскочил прямо под ноги сухопарому.

Пока тот недоуменно переводил взгляд с пистолета на разрисованный разноцветными татуировками, оголившийся при падении из-под задравшейся юбки, тощий зад Любови Анджеевны, а затем на скрытоносимые кобуры на ее бедрах и обратно, низкорослый волонтер, который оказался чуть посообразительней, выхватил пистолет и навел его прямо в лоб Линевичу.

– Стоять, твари, не двигаться! – проорал он, но его никто не услышал, потому что в это время у них над головами в небе, почти касаясь винтами верхних этажей домов, с хищно оскалившимися пилонами, пролетели три остроносых вертолета альянса.