– Что проверите?

– Все звонки в нашу резиденцию, за исключением, конечно, специальных, которые записываются. По счастью, через несколько минут мы получим эту запись. А пока мне хотелось бы поговорить с теми тремя, которые вытащили части Фосетта из клетки. Как я понимаю, один из укротитель тигров. Как его зовут?

– Мальтус. Но… но он вне подозрений.

– В этом я не сомневаюсь, – Адмирал старался быть спокойным. – Вы думаете, что таинственные убийства могут быть раскрыты, если задавать вопросы лишь подозрительным лицам? Пожалуйста, приведите его сюда.

Мальтус, темноглазый болгарин с открытым лицом, был глубоко расстроен. Адмирал мягко обратился к нему со словами:

– Не надо так сильно переживать.

– Это проделали мои тигры, сэр.

– Похоже, они бы сделали то же самое с любым, за исключением вас.

Так?

– Не знаю, сэр. Если человек будет лежать спокойно, то не думаю, – он заколебался. – Ну… при определенных обстоятельствах могут.

Адмирал спокойно выжидал, и Мальтус продолжил:

– Если их спровоцируют. Или…

– Да?

– Если учуют кровь.

– Вы в этом уверены?

– Конечно, он уверен, – Адмирал, не знающий о чрезвычайной привязанности Ринфилда к своим людям, был удивлен резкости его тона. – Что вы думаете, сэр? Мы кормим их кониной и говядиной, а это сырое, пахнущее кровью мясо. Тигры сразу же рвут его на куски зубами и когтями. Вы когда-нибудь видели тигров за обедом?

Подумав, Адмирал мысленно представил себе картину гибели Фосетта и внутренне содрогнулся.

– Нет, не видел, и сомневаюсь, чтобы хотел видеть, – он опять повернулся к Мальтусу. – Итак, он мог быть живым – в сознании или без ведь кровь не течет, если человек мертв и брошен в клетку?

– Вполне возможно, сэр. Но теперь вы не найдете следов от ударов тяжелым кинжалом.

– Пожалуй, что так. Вы нашли дверь запертой снаружи. А это можно сделать изнутри?

– Нет. Изнутри можно закрыть ее на засов.

– Это что, достаточно сложное устройство?

Мальтус впервые чуть улыбнулся.

– Только не для укротителя, сэр. Когда я вхожу в клетку, я снаружи проворачиваю ключ и оставляю его там. Зайдя внутрь, запираю дверь на засов – не могу рисковать, что дверь распахнется или ее откроет один из тигров.

– Он улыбнулся еще раз и снова не очень весело. – Это может быть полезным и для меня. Если что-то не ладится, я отодвигаю засов, выскакиваю из клетки и запираю ее на ключ снаружи.

– Спасибо. Не могли бы вы попросить своего приятеля…

– Генрих Бейбацер, сэр. Укротитель львов.

– Мне бы хотелось поговорить с ним.

Мальтус уныло ушел, а Адмирал произнес:

– По-моему, он очень переживает.

– Еще бы! – вновь резкость тона Ринфилда резала Адмиралу слух. – Он не только чувствует личную ответственность, но и обеспокоен тем, что его тигры впервые ощутили вкус человеческого мяса. Как вы понимаете, сам Мальтус сделан из такого же материала.

– Об этом я не подумал.

Адмирал задал Бейбацеру несколько ничего не значащих вопросов, и затем пригласил Бруно. Когда тот подошел, Адмирал сказал:

– Собственно, по-настоящему мне были нужны только вы. Двое других были лишь прикрытием – за нами смотрят как циркачи, так и полиция.

Некоторые полицейские считают, что я очень важный полицейский чиновник, другие, что я из ФБР. Ну, и оставим им то, что они воображают. Ужасная история, Бруно, очень ужасная. Она показывает, что бедняга Фосетт был прав, нас толкают к тому, чтобы мы в отчаянии полезли в Крау. Что касается меня, то я уже зашел далеко. Но кто знает, кто окажется следующим? Я не знаю, право, никто не имеет права просить вас продолжать участвовать в этом страшном деле. Есть предел и патриотизму – у Пилгрима и Фосетта его было предостаточно, не так ли? Отныне вы свободны от всех обязательств, которые вы взяли на себя.