– Приятно, Михаил, – сжав его ладонь, мне показалось, что она сделана из столетнего дуба, такой холодной и твёрдой она была. Я не стал лукавить перед ним, так как знал, что уже через пару дней мой отпуск закончится, и мы с ним больше никогда не увидимся. Так чего кружить вокруг да около? Раз человек интересуется, так почему бы ему и не ответить. Тем более подвоха тут вроде и нет. А уж несколько слоёв в беседе я распознавал, как я считал, на раз плюнуть. Не зря же я выходил из любой своей сделки с победой? Ведь я каждый раз либо достигал нужных целей и договорённостей, либо превосходил их. Я буквально интуитивно чувствовал, хочет ли мной человек воспользоваться или нет и либо предотвращал это, либо переигрывал его, – интерес у меня простой. Море, горы, тишина и люди. Мне нравится наблюдать за ними. Да, мне не хватает этого ощущения практически безмятежности, там, где я живу и зато так прекрасно это чувство сейчас, если вы меня понимаете.

– Я понимаю, – искренне улыбнулся Феликс и тоже откинулся на скамейке, зажмурив глаза на солнце. – Это прекрасное чувство, когда тебе не нужно никуда спешить, что-то успевать и торопиться, а просто так сесть и расслабиться. Ведь мы не замечаем того, что нам это необходимо находясь в будничном цейтноте каждый день.

– Ага, всё так, – согласно кивнув, я замолчал и попытался продолжить отдых, но меня снова прервали.

– Михаил, скажите, а что вы думаете на счёт того, кто всё это создал?

– Эххх… знаете…? – начал, было, я. Так как внезапный вопрос расставил в моей голове все точки над буквой "ë". Вот блииин… вот я снова попался очередному Евангеленутому дедану в цепкие пальцы. А так хорошо день начался? Вроде поначалу он казался хорошим человеком, не вот этим вот. Теперь мне начнут топить за веру, за мир во всём мире и вообще требовать от меня вступить в бравые и крепкие ряды сектантов. Как же меня это взбесило! Я тут же потерял всю свою благость, она как будто испарилась. Мой мозг резко пришёл в рабочее состояние, и я начал просчитывать, анализировать все слова, действия, мысли и окружающий меня мир. На предмет того, как бы так послать дедулю подальше, не вступив при этом в спор с ним и уйти, подальше оставив при себе хотя бы крупицу той благости, что подарил мне сегодня мой ритуал.

– Нет, Михаил, я не из этих… – шутливо пощёлкав пальцами в воздухе, оборвал меня старичок. Старик улыбнулся и, очертив головой, вид перед нами продолжил, – не из секты я. Не напрягайтесь так, пожалуйста. Я о людях, которые создали этот город.

– Люди… люди были хорошими, творческими, – пробормотал я в ответ, затихая, от внезапного накала страстей в моей голове, – они очень грамотно подошли к тому, как правильно и красиво преподнести местные виды так, чтобы ими можно было залюбоваться.

– Что ж, согласен. Я всегда восхищался людьми и всегда любил узнавать о них новое. Поэтому и выбрал свою профессию, – он, прошуршав карманом, протянул мне маленькую прямоугольную штуку, которая оказалась визитницей, я бы даже сказал, дорогой серебряной визитницей украшенной рельефной гравировкой и голубыми камешками, под цвет его глаз. Одним движением пальца он выдавил из неё визитку и протянул её мне.

– Благодарю, – я привычным движением ухватился за визитку, и меня неожиданно и резко кольнуло, в оба пальца и всё внутри меня будто ухнуло вниз, к земле, будто током ударило. Я ошарашенно моргнул и приоткрыл рот и резко отдёрнул руку, неистово замахав ею, будто пытаясь затушить при этом огонь на пальцах. Мозг при этом как в блендер попал и начал судорожно делать кульбиты в черепной коробке. И вдруг всё резко затихло, а напоминанием служило покалывание в пальцах и головокружение. А ещё я понял, что всё ещё держу его визитку в пальцах. И я прорычал угрожающе, выпучив глаза на собеседника, – ох! Что это было?!