– Ладно, Томми, – доброжелательно говорю я, – давай проведём эксперимент.

Я достаю из кармана халата телефон и звоню Валере.

Валерий, старый друг моего отца, можно сказать после ухода бати, Валера стал и моим другом тоже. Он наездами живёт в пригороде Петербурга, почти на берегу финского залива. Он гуляет там с собаками и периодически присылает мне чудесные фотографии побережья в разных ракурсах, временных и сезонных промежутках.

На момент моего вызова, Валерий находился в поселковом магазине и выбирал коньяк.

– А привет! Посоветуешь коньяк? – спросил Валера.

– Коньяк? – я задумался. – Говорят «Старейшина» или там, «Староста» хороший, последний раз пробовал, не отравился.

– Скажешь тоже, – Валера усмехнулся, – не отравился… да я соседу в подарок покупаю, не очень дешёвый, но и не очень дорогой нужен, сам понимаешь.

– Ну, – усмехнулся я в ответ, – тогда выбирай по бюджету.

– А ты чего мне звонишь, в субботу вечером, неурочное время, ты я так понимаю в бане сейчас?

– В сауне, – поправил я друга.

– В са-ауне, – протянул Валера, – ну счастливо тебе там.

– Да, вот с финчиком упёрлись лбами, утверждает, что мол в России полки в магазинах пустые, можешь поснимать прямо сейчас окружающее тебя пространство, чтобы моему соседу в рожу его красную сунуть, – я глянул на Томми, и убедился в своей правоте, на его лице действительно проступили красные неряшливые пятна. – В общем, доказательства ему предоставить необходимо, наглядные.

– Без проблем, – весело отреагировал Валера, – ну пару минут мне дай.

…

Мы с Томми сходили попарились в сауне, потом отхлебнули пивка, и наконец запиликал мой телефон, уведомляя о приходе сообщений.

– Ну вот, – я дал соседу свой аппарат, – в реальном времени, фотографии сельского магазина, сорок километров от Питера.

Несколько секунд Томми багровея рассматривал телефон, нехотя двигая корявым пальцем по экрану. Потом резко отбросил гаджет в мою сторону. Его левый глаз налился кровью.

– Ты всё врёшь, – прошипел он. – Это пропаганда, эти картинки не настоящие.

Я глубоко вздохнул.

– Томми ты меня знаешь давно, – попытался урезонить я разбушевавшегося финна, – ты меня спросил, я ответил, предоставил доказательства в реальном времени, для этого позвонил в Россию, другу. Я тебя когда-нибудь обманывал?

Левый глаз Томми выпучился, будто сам по себе захотел вылезти наружу, и сосед резко рванулся в мою сторону. Я успел отбить его правую руку, норовящую вцепиться мне в затылок, но левой рукой сосед молниеносно ухватил меня за горло и притиснул к стенке!

От неожиданности, я чуть не проглотил язык и выронил телефон.

– Отпусти… – прохрипел я.

Я схватил его за стискивающую моё горло руку и стал ее ломать. Я представил себе со всей ясностью будто рассматривал изображение на огромном телевизоре, как мои пальцы сдавливают его кожу, потом мышцы сгибатели и разгибатели, кровеносные сосуды, крошат розовые лучевую и локтевую кости…

Томми истошно заорал, дёрнулся назад, высвобождая посиневшее предплечье из моих пальцев. Он смотрел на меня волком, схватил пострадавшую конечность правой рукой и постанывая приземлился на свою скамейку.

– Ты чуть не сломал мне руку, – просипел он.

Я пожал плечами:

– Ты хотел меня задушить!

– Я этого не помню, – вдруг объявил Томми, – это ты схватил меня за руку и чуть её не сломал. Я заявлю на тебя в полицию!

Я на секунду призадумался, я и сам по-сути не понимаю, что на самом деле здесь произошло. Посмотрел на свою правую руку, посгибал, поразгибал пальцы. Не мог я нанести этому кабану такие повреждения.

– Томми, – примирительно проговорил я, – никакую руку я тебе не ломал, ты сам прищемил её вот этой дверью, – я указал на деревянную дверь в душевую.