Я повернулся к Петру Лицо у него было препечальным. Он снял очки, протёр их и, водрузив обратно на свой громадный шнобель, уставился на меня немигающим взглядом.

– Ты ко мне зайдёшь сегодня или нет?

– Или нет. Вообще ненормально, когда два здоровых мужика смотрят в химлаборатории порнуху и пьют при этом эрзац-пиво. Я тут пару книжек скачал, буду их читать на ночь глядя. А порно можно посмотреть и завтра.

– Чего хоть за книги?

– Ричард Бротиган. Ты такого не знаешь. Кинуть тебе на почту?

– Ну кинь. – Он со вздохом поднялся. – Ладно. Пойду я тогда в тренажёрный зал, а потом на боковую.

– Спать опять в лаборатории будешь?

– Опять в ней. Да мне в лом переодеваться и тащиться в соседнее здание через весь этот снег. Всё равно в служебке меня никто не ждёт. Я в ней пять лет живу, а домом она мне так и не стала, всё служебка. Может, ты и прав. В отпуске дома был, так там тоже как-то не по себе. По ночам и впрямь пробирки снились. Надо нам что-то в себе менять.

Он не успел дойти до двери, как вдруг по громкой связи объявили:

– Василий Степанович и Пётр Глебович. Зайдите, пожалуйста, к директору, в комнату для совещаний.

Мы переглянулись.

– Сейчас сколько времени?

– Час!

– Дня или ночи?

– Ночи!

– Интересно, кому мы нужны в это время суток?

Как ответ на наш вопрос по громкой раздалось знакомое покашливание, и знакомый же голос произнёс:

– Братья-учёные. Говорит начальник охраны, Степаныч. Дело серьёзное, так что, если вы в здании НИИ, то зайдите сейчас в комнату для совещаний.

– Пойдём?

– Пойдём. Куда деваться? Не в служебку же бежать.

– Может, переоденемся?

– Да ну их всех! Идём как есть!

– У тебя под халатом только трусы да тапки!

– Ну и ладно!

И мы пошли.

Вдоль по коридору до конца, два лестничных пролёта наверх, ибо лифты после пяти отключают, и до серой неприметной двери с надписью: «Комната для совещаний».

– А вот и мы! – Я сказал это самым бодрым голосом, каким только мог. На самом деле шёл с мыслью, что речь пойдёт о работе, и, если честно, я уже о ней не мог думать последние два месяца. Всё! Бобик сдох. Нестояк у меня. Приехали. Спёкся.

– Здравствуйте.

Пётр снял очки и близоруко прищурился на ожидающих.

Их было всего двое. Степаныч и молодой человек лет двадцати пяти – тридцати.

– Здравствуйте. – Молодой встал из-за стола и сразу стало понятно, что росточку в нём всего ничего. – Позвольте представиться. Максим. Психиатр. Программист. Физик.

Мы переглянулись. Сначала друг с другом, потом с начальником охраны. Степаныч пожал плечами, мол, ничего не знаю, человек подневольный и всё такое. Здороваться он с нами не стал, так как уже сегодня нас неоднократно видел, что наяву, что в мониторах. Даже встать не удосужился.

– Василий. Физик. Программист. Математик.

– Пётр. Химик. Биолог.

– Я знаю, кто вы. Собственно, в эту глушь приехал только ради вас.

Мы все чинно расселись вдоль стены. Помолчали. Потом Максим вскочил, обежал стол и, воткнув диск в ДВД-проигрыватель, включил телевизор:

– Сейчас вы под мои комментарии посмотрите фильм. Коротенький. И потом поговорим. Ладно?

А чего ж не посмотреть?

На экране появился ряд подростков. Они все стояли около стены. Видно было, что никто их не пытался строить по росту и сортировать по возрасту и полу. Ничем не примечательные детишки вели себя тихо и скромно.

– Все эти дети – аутисты. И у них у всех есть уникальные способности, которые мы, к сожалению, не можем использовать в жизни вследствие особенностей их психики.

На экране Максим брал со стола горстями спички и клал их в большие картонные коробки. В следующую секунду мы увидели, как из одной коробки он высыпает спички на пол, прямо под ноги мальчику лет десяти.