За приготовлением кофе я решила немножко подразнить Генри: должна же я как-то отомстить за его вчерашнее издевательское поведение.

Я поставила кофе перед Генри и уселась на рабочее место. Свою порцию кофе я успела прикончить до прихода босса.

– Вы слышали последнюю новость, Николь? Наконец-то арестован Билл Лесли. Полиция много лет гонялась за ним.

– Что вы говорите, Генри! Это тот, парень, который зверски прикончил известного баскетболиста?

Мои занятия в театральной студии не прошли совсем даром.

– Да. Как сейчас помню репортажи по радио. Сначала он перерезал ему горло, а затем нанес несколько десятков колотых ранений. Просто садист.

– И как же полиции удалось его арестовать?

– К сожалению, вчера Китти забыла поставить будильник, и мы немного проспали. Нам удалось послушать лишь конец новостей, так что подробности мне не известны. Поищите в Интернете.

– Неужели он попался на горячем?

– Кристофер Майлс наверняка пойдет на повышение. А как прошел ваш вчерашний праздник, Николь?

– Я чуть не умерла со скуки, Генри. Если бы не мои любимые булочки с маком…

– Я очень рад, Николь, что вам было скучно, – многозначительно заметил босс.

– Кстати, Кристофер Майлс передавал вам большой привет.

Молчание. Генри положил руки на подлокотники и приступил к вращению креслом. Прошло минуты две.

– Вы хотите сказать, что он тоже был на маскараде?

– Да.

– Он был в костюме губернатора?

– Нет, он был в своей обычной одежде.

– Странно, что он упустил такой прекрасный шанс примерить костюм большого начальника. Так что же он там делал? Ну он-то точно не еврей.

– Я его пригласила.

Молчание. Кресло прекратило вращение. Прошло минуты две.

– Послушайте, Николь, или вы мне сейчас подробно рассказываете, что там у вас произошло, или я усажу вас за инсталляционный пакет для Смитсона и компании.

– Только не это, Генри, – взмолилась я, – только не это! Хорошо, я вам сейчас все расскажу.

– Вот, так бы с самого начала!

Я знаю, что Генри не любит многословных предисловий, поэтому сразу взяла козла за бороду.

– Я наткнулась на умирающую девушку в туалетной комнате. Она лежала на мраморном полу и преграждала мне дорогу. Одета она была в костюм медведя, и я могла рассмотреть лишь нижнюю часть ее лица. Ее левый бок был немного приподнят, а голова запрокинута. Мне показалось, что она что-то пытается сказать. Ее губы шевелились, но голос слабел на глазах. К тому же было очень шумно, ведь в это время танцы были в самом разгаре. Я не могу утверждать, но мне показалось, что она произнесла слово «смерть». Почему-то мне пришло в голову, что она декламирует Шекспира.

– Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж… Шестьдесят шестой сонет.

– Кажется, так, Генри. Но тут она умерла.

– Скажите, Николь, а вы знаете какой-нибудь сонет Шекспира наизусть? – с напускной серьезностью поинтересовался Генри.

– Пожалуй, нет, – честно призналась я после секундного раздумья.

– И я нет. Но, говорят, надо жить так, чтобы быть готовым встретить смерть в любой момент. Если вы сегодня умрете, что вы будете декламировать перед смертью?

– У вас черный юмор, Генри.

– Ну да. Нет, Николь, Шекспир отпадает. Возможно, она произносила молитву, самое время обратиться к Богу.

– Да. Но, скорее всего, я просто не разобрала ее слова.

– Вы осмотрели труп?

– Конечно. Из спины торчала рукоятка стилета.

– Убийство произошло в женском туалете?

– Туалетное помещение состояло из небольшого предбанника, из которого три двери вели в мужской, женский и туалет для инвалидов. Девушка лежала в предбаннике.

– И тут вам пригодился мобильник, надеюсь, вы послушали меня и прихватили его с собой.