Так что же мне делать? Вернуться в СССР и… а дальше что? Мой отец, в чьем теле я оказался, был военным специалистом, значит, мной будет заниматься КГБ. К примеру, я скажу, что из-за отравления у меня начались видения, и я вроде Ванги предвижу будущее. Напишу все, что знаю, передам в Комитет, и как только 10 ноября 1982 года Брежнев умрет, то в мои записи поверят. Возможно, удастся предотвратить Чернобыльскую катастрофу, минимизировать число жертв в предстоящих разрушительных землетрясениях в Армении или не дать выйти в рейс парому «Эстония», который потерпит крушение во время шторма…

А дальше что? Вопрос…

В художественной литературе обычно умные, справедливые, честные «гэбисты», используя полученные сведения, тут же начинают спасать СССР от развала. Горбачев никогда не станет генсеком, а Андропов проживет намного дольше…

А в реальной жизни что будет? Хрен его знает, что будет. Всякое может быть. То, что меня запрут в спецучреждении, откуда мне не выбраться, – это сто процентов. А могут выпотрошить до сухого остатка, применяя специальную «химию», которая выжжет мне мозг, но позволит вспомнить даже то, о чем я забыл или думал, что никогда не знал.

Оно мне надо? Нет, не надо. Опять же, далеко не факт, что нарвешься на идейного и справедливого «гэбиста», который пусть и «высосет» твой мозг досуха, но, используя мои воспоминания, спасет СССР от распада. Вполне может быть, что мои сведения попадут на стол к карьеристу, который спасать страну не будет, зато использует полученные сведения в своих личных целях. В итоге получится еще хуже, чем я помнил.

Так, может, ну его на фиг спасать СССР? Развалился и развалился, в конце концов, Союз распался не из-за одной причины, а из-за тысяч, где основным было нежелание самих советских граждан что-то там сохранять, им хотелось новой жизни, перемен…

Буду сидеть себе тихо, как мышь под веником, копить деньги, менять доллары по выгодному курсу, фарцевать, золотишко выплавлять из радиодеталей, скупать «ордера» на квартиры, чтобы потом их приватизировать и переоформить на себя; когда придет время, буду вкладывать деньги в акции компаний, которые спустя годы «выстрелят», в 2009 году скуплю биткоины по 1 доллару, а в 2021 году продам их по цене 63 000 долларов за каждый, то есть, вложив всего одну тысячу долларов, я смогу спустя двадцать два года превратить их в шестьдесят три миллиона долларов.

Неожиданно в дверь заколотили. Я, погруженный в свои мысли, испуганно вскочил и метнулся к двери.

– Пошли вон, сукины дети, – рявкнул я на английском сквозь дверь. Голос при этом попытался кое-как изменить, сделав его выше. Вроде прокатило, стук в дверь прекратился. Хорошо, что дверь была закрыта изнутри. Предусмотрительно поступил хозяин комнаты.

Так, ладно, надо работать с тем, что имеем. Сперва надо разобраться с насущными проблемами, а потом уже думать обо всем остальном.

Для начала я все-таки напился воды, но не из-под крана, как планировал, а из запечатанной бутылки с «кока-колой», которую нашел в раскрытом дипломате на столе. Немного полегчало, во рту пропало ощущение наждака. Мельком просмотрел содержимое дипломата: нательное белье, носки, паспорт с моим фото, но на другое имя, кошелек с деньгами, блокнот с записями, картонная коробка с таблетками, стопка красочных открыток с видами океана и пальм, мыльно-рыльные принадлежности, электрическая бритва, несколько толстых сигар в целлофановой обертке и блок жевательной резинки.