Те двенадцать человек, что составляли костяк моей банды, я тренировал лично, делая упор на прикладных приемах ведения боя. Со стороны ветеранам легиона мои тренировки казались каким-то несерьезным действием, но когда я выиграл соревнования, то майор Сивонье проникся и убедился, что я был прав.

Тут надо сказать, что командир базы, куда нас отправили с Паспарту служить сразу же после тренировочного лагеря, не просто так выделил меня из остальных новичков. Я его подкупил, дав в залог один из алмазов, и пообещал, что если моя группа выиграет соревнование, то к этому алмазу добавлю еще один. Надо ли говорить, что именно командир базы решал, кто победит в соревновании по многоборью.

Соревнование моя группа выиграла, и я предложил майору подать заявку на участие в следующем этапе турнира, но уже с командами с других баз. В этих соревнованиях было принято делать ставки, и соответственно, если бы неожиданно победила команда новичков, то поставивший на нее человек сорвал бы неплохой куш. Именно для того, чтобы прозондировать этот вопрос, майор Сивонье и уехал к вышестоящему командованию на ковер, а заодно и пристроить подаренные ему от меня алмазы.

По дальнейшей моей задумке, мою группу должны были освободить от всех насущных дел, чтобы мы могли тренироваться до седьмого пота, а уж потом, когда нас отправят на основную базу легиона на севере Африки, дать оттуда деру, купив в Марокко паспорта для всех моих людей. У брата Паспарту в Марокко был старый приятель, зарабатывавший себе на жизнь легализацией беглецов из легиона, которых на самом деле было очень много, но далеко не всем удавалось уйти от охотников за головами, коих обязательно направляли вслед за дезертирами. Дальше мы планировали перебраться на восточное побережье Африки, осесть в одной из тамошних стран, где никогда не видели советских инструкторов, специалистов и советников.

Эта небольшая страна на восточном побережье Африки была окончательной точкой в моем путешествии, именно с этой страной и был связан весь мой план по воздействию на мировые события в целом и в СССР в частности. Какая это страна, я пока не скажу, секрет.

А получилось, что такой прекрасный план пошел по известному адресу из-за какого-то там капитана-лягушатника, у которого папашка воевал на стороне Гитлера.

Я, выросший на советских фильмах и советской пропаганде человек, всегда думал, что французы во Вторую мировую войну воевали на стороне СССР против фашистов. Есть очень много героических фильмов про «маки» – партизан французского Сопротивления. Кино довольно эпичное и часто показывает тяжелые бои между гитлеровской армией и местными повстанцами. Наши ленты советского времени тоже прославляли жителей Франции как союзников – например, «Нормандия – Неман», где на самом деле воевало французов меньше сотни.

Да, действительно: были и партизаны, и герои, и летчики, воевавшие в советской армии. Однако замалчивается, сколько французов встало на сторону Гитлера. И в этом вся проблема…

Уже здесь, в Африке, я с удивлением узнал, что французов, воевавших в рядах Сопротивления против фашистов, было в пятьдесят раз меньше, чем тех, кто добровольно воевал на стороне Гитлера. Почти все заграничные колонии Франции открыто поддержали Петена и его «вишистский режим».

Франция сдалась немецким войскам 22 июня 1940 года, продержавшись против бронетанковой армады нацистов лишь 43 дня. Вскоре в городе Виши было основано профашистское правительство во главе с маршалом Анри Петеном, после встречи с Гитлером провозгласившим курс на сотрудничество – коллаборацию – с Третьим рейхом. Никакого сопротивления оккупантам во Франции не было несколько лет. Немцы спокойно гуляли по улицам французских городов, ели пирожные в кафе, развлекались в борделях. На стороне Гитлера против СССР, по разным подсчетам, воевало больше трехсот тысяч французов, и самое скверное, что все они были добровольцы.