– Еня, я сумочку в раздевалке оставила! Подожди! – Аня рванула назад и, подвернув ногу, кубарем покатилась по лестнице вниз. Замелькали на радость спускавшимся и поднимавшимся мальчикам светлые трусики и резиночки от чулок. Аня во всё своё большое горло взывала от боли. Ребята громко заржали. Как назло среди них был десятиклассник Володя Панин, к которому Нюша питала неоднозначное, похожее на любовь чувство. Бросив портфель, Лариса бегом спустилась по лестнице, подхватила пострадавшую под мышки и подняла на ноги. Чулки были безнадежно испорчены – от огромных дыр на коленках в разные стороны расползались стрелки. Девушка печально смотрела на свои капроновые чулочки и обливалась слезами – то ли от боли, то ли от жалости к своим чулкам, а скорее всего от всего вместе.
– Стой! Сейчас принесу сумку, горе ты моё, – вздохнула Лариса. Звонок на урок уже прозвенел. Опоздание гарантировано.
Замечание в дневник им не записали – Юлия Александровна без слов поняла причину опоздания, даже посочувствовала ученице. Лариса с уважением относилась к Юлии Александровне – их классному руководителю и преподавателю русского языка и литературы. На её уроках всегда было интересно, к тому же она одна из немногих объективно относилась к ученикам, не сопоставляя их с родителями.
После занятий они старались идти дворами, чтобы не светить Аниными дырками на чулках, которые она старалась прикрыть сумкой с тетрадками. Учебники Аня в школу не брала, обходилась соседкиными, то есть её, Ларисиными. Вроде добрались без приключений, но вот только во дворе дома их встретил сидящий на скамейке Андрей.
– О! Промокашки! Привет! – поприветствовал он девчонок.
– Еня, закрой меня скорее, – заволновалась Нюша.
– Бесполезно!
– Сама вижу, – прошептала Аня и ринулась в свой подъезд, в то время как Андрей неторопливо направился к ним.
– Это чего с ней? – удивлённо спросил он у Ларисы. – Понос, что ли?
Лариса пожала плечами и пошла дальше, удивляясь в очередной раз Аниному вкусу. Как можно влюбиться в такого увальня?! Андрей не был даже симпатичным: чуть выше среднего роста, толстый, с жиденькими тёмными волосами, с идиотской чёлочкой и пустыми светлыми глазами.
– Ларис, выходи вечером! – услышала она за спиной.
– Не знаю, – не останавливаясь, через плечо ответила девочка.
Перед глазами всё плыло, в голове метрономом отдавалось каждое касание пола то одной, то другой ногой, но толчка она не чувствовала, был полёт и голос тренера в ушах.
– Набегай, Лариса, набегай!
И она набегала. Набегала из последних сил. Ещё немного, последний круг и финиш!
– Отлично! Молодец, девочка! – откуда-то издалека раздавался голос Бориса Яковлевича. Хотелось упасть и не вставать. Дыхания не хватало, потемнело в глазах.
– Ходить, ходить! Лариса, я говорю ходить! Работай руками, больше работай!
Наконец дыхание стало восстанавливаться, появилось ощущение ног, Лариса глубоко и облегчённо вздохнула. Она сделала это – вошла в состав команды, поэтому будет принимать участие в районных соревнованиях.
– Иней, ты в составе команды. В следующее воскресенье соревнования. Тренировки каждый день! И без отлыниваний, а то я вас знаю, – стараясь придать голосу строгость, говорил ей Борис Яковлевич.
– Я поняла, Борис Яковлевич, буду на тренировках.
– Ну, иди теперь, отдыхай!
Отдыхай – это значит можно в своё удовольствие прыгать на матах или через «козла», поползать по канату, метать диски – всё, что угодно, но не сидеть. Тренер это не приветствовал. Не любил он и болтливых девчонок. Пришли на тренировку – работайте! Разговоры все на «потом».
Первое время Ларисе приходилось тяжело, никак было не найти взаимопонимания с тренером, память возвращалась к прежнему – Александру Михайловичу, такому родному и понятливому. Он был для неё учителем номер один! Всегда интересовался успеваемостью в школе, ругал за плохие оценки. Ларисе доставалось даже за четвёрки!