– Хорошо… лучше, – дочь глядела, как никогда невинно. – Поспать не получилось!

– Не переживай, – Полина поцеловала дочь в лоб тем поцелуем, который всегда хочется дарить в горестные моменты. И привкус у него был солёный.

– Ты давно на ногах, мама?

– Ну, ты же знаешь, миссис Эбигаэль завтракает рано! – словно оправдываясь, смущённо прошептала Полина.

– Она капризная… – скривилась Митчелл.

– Да, пожалуй, Митч! – весело перебила Полина.

– Почему ты её слушаешь, она же издевается? – дочь смотрела матери прямо в глаза.

– Теперь мы от неё зависим, и гостиница тоже, – просто и тихо ответила хозяйка угасающей гостиницы, обнимая девочку.

– Но мы ведь сможем что-нибудь придумать, тогда она уедет, и больше не будет нам нужна? —пробормотала Митчелл в объятиях матери.

– Конечно, сможем! – негромко подтвердила Полина Николлс.

Она сможет, она обещала.

Неожиданно, ещё держа в объятиях дочь, она вспомнила очень важную, но забытую истину. Кто она и откуда.

Её семья – известные в Лондоне галеристы. Родители её пару десятков лет владели несколькими знаменитыми выставочными залами. Вращались в богемных кругах. Полина и её старший брат буквально выросли среди великолепных произведений искусства. Семейным делом давно управлял Макс, но у Николлс и по сей день оставалось несколько полотен. Приданое.

Наверное, за эти картины можно выручить неплохие деньги. Это прощание с прошлым, которое поможет пошатнувшемуся настоящему. Это воспоминание, приятное, и вдруг ставшее полезным в час отчаяния и безнадежности. Только было страшно отпустить его.

Ещё немного всё шло по старой колее. Работа, усталость, страх… С раннего утра и до позднего вечера работа и непомерная усталость, нарастающее беспокойство и борьба с самой собой…

Наконец, Полина решилась.

Утром через неделю после ещё свежего в памяти разговора, Полина, дождавшись, когда Эбигаэль поднимется к себе в комнату после чая, набрала на телефонном аппарате знакомый номер. Сначала в трубке продолжительное время были слышны лишь тревожные гудки. Затем, когда Полина уже нервно мерила шагами пространство около телефонного столика, трубку сняли и послышался голос:

– Дом семьи Дэшен, слушаю…

Экономка.

– Миссис Патрик, это Полина! Мне нужен Макс, очень важно!

– Мисс Полина, – экономка знает Полину с детства, – сейчас, детка!

Послышалась какая – то возня, кажется, трубку положили на стол и спешно ушли. Полина опустилась на стул, цепко сжав одной рукой трубку, а другой – колено. Снова принялась ждать.

Прошло, может быть, минут пять. Трубку опять взяли. Кто-то прочистил горло.

– Слушаю, – это был брат.

– Макс, – у неё даже голос дрогнул от радости и облегчения. Ей показалось, что в этот момент она улыбалась.

– Слушаю, – вежливо с прохладой повторил Макс.

– Мне нужна твоя помощь, Макс! – негромко сказала сестра.

– Помощь?! – Полина представила, как сейчас брат удивлённо приподнял брови.

– Деловое предложение, – Макс теперь настоящий бизнесмен и вряд ли поймёт что-нибудь, кроме пары выгодных условий, – Я прошу тебя о встрече, тогда и поговорим!

– Хорошо, – голос брата прозвучал сухо, с прежней прохладцей. – Завтра в моей галерее, в два часа у меня найдётся десять минут.

Она уже долгое время не видела брата и, надо сказать, не стала бы искать с ним встречи, не будь ситуация такой серьезной. Ей нужна помощь, это правда, она ничего не смыслит в нынешних ценах на картины, и растеряла все связи с людьми, которые могли бы направить её. Помочь может Макс, если только захочет. Сможет ли она соблазнить его выгодой; он делец.

Дольше обычного Полина Николлс сидела перед зеркалом, придирчиво всматриваясь в собственное лицо. Зелёные глаза в отражении смотрели разочарованно, на лице читалось откровенное недовольство собой. Из зеркала взирала на Полину совсем не та женщина, какой она была не так давно.