– Что хотите, то и делайте, – он даже хохотнул. – Ничего у вас не получится. Я вор. И этот таким будет. Ему один путь – в тюрьму. Поэтому предупреждаю, ко мне никаких претензий.

– Слушайте, впервые вижу, чтобы отец так рассуждал. Ведь каждый родитель хочет своему ребенку лучшего, – Надежда Петровна посмотрела на мужчину, который сидел перед ней. – Ну, может у вас что-то не получилось в жизни. Всякое бывает. Но ведь это не повод – не давать шансов своему сыну и заранее готовить для него свою проторенную дорогу. Если бы вы были артистом или металлургом, ну тогда я понимаю. Но династия тех, кто сидел в тюрьме? – она помолчала, наблюдая за собеседником. – Вы хотите лучшего для Данилы? Дайте мне понять? Да или нет? Мы можем помогать людям, если они сами на себя рукой не махнули!

Мужчина молчал.

Молчала и директор.

– Понятна ваша позиция. Но хочу вас предупредить, мы будем бороться за вашего ребенка, – она начала мерить шагами свой небольшой кабинет. – Нам не безразлична его судьба. Если вы захотите, то будете нам помогать. Если нет, мы сами будем воспитывать Данила по всем правилам нормального, – вы слушаете меня? – нормального общежития!

Мужчина поднялся.

– Ну и воспитывайте, посмотрим, кто был прав, – он снова засмеялся с бульканьем в легких. – Здесь по принципу: умеешь воровать, не надо учиться. Это уже образование. Я сказал, что он будет вором. И вы посмотрите, ведь будет.

После этих слов, он поставил пакет с вещами сына у двери и, не прощаясь, вышел из кабинета.

Надежда Петровна с размаху ударила ладонью по столу.

– Ах, негодяй! – только и сказала она.

Каждый раз, когда на ее пути попадался подобный отец, она пыталась понять, что же происходит в душе маленького человека, который с раннего детства видит вокруг себя не глаза, которые понимают, не руки, которые оберегают, не сердце, которое любит, а голод, ужас, драки и ругательства. Как же немного нужно этим брошенным детям от родителей! С какой надеждой смотрят они на своих пап и мам, когда те приезжают их забирать! Пьяный? Не пьяный? Будет бить или не будет?

– Алинка, позови ко мне медсестру!

Секретарь Алина, молоденькая девушка, набрала номер медсестры.

– Лина Наумовна, вас вызывает директор, – она помолчала. – Да немедленно. Хорошо-хорошо, заканчивайте…

Поднялась из-за стола, зашла в кабинет.

– Придет через десять минут, она голову Даниле обрабатывает. Гниды.

– Так, ясно, – сказала директор, вспомнив неопрятную шевелюру бывшего «панкующего» элемента, а ныне вора и отца.

Нина Петровна кивнула секретарше и вышла из кабинета. Надо обойти всю школу, посмотреть, как и что.

Навстречу ей бежала девчонка, побритая под ноль, со странным выражением лица.

– Тоня, ты куда?

– Я… я… я в столовую, помочь! – видно было, что девочка говорит неправду.

– Ты что, за хлебом?

– Да, – Тоня отвела прозрачные голубые глаза.

– А что у вас за урок? – директор взглянула на часы.

– Труд, мы передники шьем.

– Хорошо, беги, только все карманы не набивай хлебом, сядь в столовой и поешь по-человечески, – директор увидела в конце коридора учительницу труда Тамару Николаевну. Пошла навстречу. Взволнованное лицо педагога не позволило сказать все, что было на душе. – Тамара, ты зачем ее отпускаешь за хлебом? Ты же знаешь, нельзя!

– Да она же на каждом шагу врет! – простодушная Тамара Николаевна вытерла вспотевшее от волнения красное лицо. – Сказала, что пойдет в туалет. А сама куда? Я уже полшколы оббегала. Попросила старшеклассников посидеть с детьми.

– В столовую за хлебом она пошла, – директор покачала головой.

– Опять за хлебом! Слушай, когда закончится это! Год девочка у нас. Ну ясно, мать с отцом в тюрьме, бабка с дедом пьяницы, голодная всю жизнь сидела. Но только же завтракали! Я бы не съела столько! Гора картофеля, сосиска, масло, хлеб, сыр, чай! Куда!