Лариса расслабила ноги, но негр не убрал руку, наоборот! Если так будет продолжаться, она будет вынуждена залепить пощёчину, а значит, лишиться хрустящей сотни! Плевать ей на этого абитуриента! Пусть идёт как медалист! В крайнем случае, председатель комиссии обнаружит её ошибку и пожурит. За такую чепуху из академии не отчисляют.

Лариса закрыла папку с документами Егора и понесла её к центральному столику. Ухажёр подпрыгнул за ней. Просунув руку под юбку, где не было никакой одежды, негр забрал папку из рук Ларисы и бросил документы Егора в меньшую кучку.

Не отпуская девушку, подпрыгивая, мулат вывел её прочь из душного холла.

Егор стоял и смотрел им вслед.

– Осуждаешь? – толкнул его под локоть Митрич.

– Негра? – машинально спросил Егор.

– Ха-ха-ха! – зашёлся в хохоте Митрич. – Я тоже не расист!

Егор начал понимать юмор Митрича. Рассмеялся.

Пока они хохотали, прыщеватая девушка, которая с ненавистью смотрела на цветущую Ларису, ухватила тонкую кипу документов и занесла в кабинет Секретаря приёмной комиссии.

Друзья почему-то не уходили. Егору было сказано, что на собеседование через пять дней. А он стоял на месте. Не двигался и Митрич.

– Нерослов Егор Андреевич! – выкрикнул женский голос из приоткрытой двери секретаря приёмной комиссии.

– Тебя! – сказал Митрич.

– Я пошёл!

– Удачи!

Егор зашёл в кабинет. Вопреки его ожиданиям, это была не Приёмная. И кричала в коридор не секретарша. В крохотной комнатушке с низким потолком барьером стоял стол, а за ним сидела темноволосая женщина. Тонкими пальцами она перебирала какие-то бумаги.

– Егор Андреевич, вам сколько лет? – спросила она, глядя на абитуриента исподлобья.

– Тридцать.

– У вас есть какой-либо рабочий опыт?

– Да! В теплотехнике и сантехнике.

– А в медицине?

– Ожоги, раны, порезы.

– И вы, спустя пятнадцать лет после школы, вдруг решили стать врачом?

– Да, – ответил Егор. По тону женщины не понять, чего она добивается?

– Так, счастливого пути! Удачи на экзаменах! – она поднялась из-за стола. Егор наблюдал. Женщина поднималась медленно: поднималась-поднималась, наконец выпрямилась, едва не задев головой люстру.

Женщина протянула длинную ладонь. Памятуя о нравах в столице, Егор принял её, поднёс к губам и поцеловал. После чего он разжал пальцы, но женщина не убирала руку. Склонив голову, она смотрела на Егора поверх тёмных очков. Егор выдержал взгляд, в котором не прочёл ничего, кроме любопытства. Наконец женщина отняла свою ладонь и сказала:

– Ваши документы приняты в первый поток на конкурсной основе! Следите за доской объявлений! Вам как медалисту, достаточно сдать один экзамен по биологии! Ещё раз, счастливо!

Егор поклонился и вышел. На пороге он споткнулся и чуть ли не лбом раскрыл двери.

– Колхозник с задатками интеллигента! – сказала секретарь приёмной комиссии. Она отложила документы Егора в самую тоненькую кипу. Женщина не знала, кто за ним стоит и кто платит, но инстинктивно полагала, что рассортировала правильно.

Егор с Митричем даже и не подозревали, что сдали документы в элитную группу «стопроцентно проходящих бесплатно» абитуриентов.

Вернувшись домой, Егор достал свой единственный учебник и положил его на стол. Чтобы не забыть почитать перед экзаменом.

Митрич смотрел на часы, потирая руки. Основное дело дня позади!

Документы Егора приняты без проволочек и вымогательств.

Весна пролетела незаметно. Лето приближалось к середине, день пошёл на убыль. Георгий Тимурович перестал считать дни своей ссылки ещё в конце марта. Чувствуя, как теряет квалификацию, сидя на приёме и зарываясь в бесчисленных бумагах, Лазарев стал по-тихому ходить в клинику на операции. Ночами, во время дежурства друга, он появлялся в операционной. Слава звонил Георгию, вызывая его на ночные операции. Раз-два в неделю Георгий работал за операционным столом. Дежурные сестры относились к Лазареву неплохо, никто не стучал о несанкционированной деятельности опального хирурга.