– Их убили. – рубанул полицейский. – Двое из вашей группы ночью пробрались в гостиницу «Аманауз», хотя она закрыта для посещения. Утром охрана обнаружила взломанные двери, прошла по этажам и нашла два тела в зеленых пуховиках со следами насильственной смерти.

У меня мурашки побежали по коже, и волосы зашевелились на затылке. От этого казенного тона. От понимания, кто были двое в зеленых пуховиках. В пуховиках, если никто ночью не переодевался, да еще и именно в зеленых были только Игнат и Алёна. У Али была верхняя одежда зеленых тонов, но ближе к салатовому, что ли. Остальные были в синих, черных куртках, я в желтой, еще один парень в красной. Зелёно-болотные пуховики были только на странной парочке, с которой я познакомился еще на вокзале Невинномысска.

– А как узнали, что из нашей? – решил проверить я.

– А вы не коллега, случайно? – прищурился полицейский.

– Нет. – просто ответил я и не стал вдаваться в подробности о роде своей занятости.

– Это уже третья гостиница, где я опрашиваю старших групп. Ваш гид, – полицейский кивнул на Игоря, – опознал тела. Сейчас не сезон для отдыха здесь, в Домбае. Да и из-за погоды многие отменили свой приезд, гостиницы стоят почти все пустые.

Я заметил, что Игоря аж передернуло, когда полицейский упомянул про опознание.

Начали подходить другие участники группы. Новость быстро разошлась среди всех, шокированные люди сидели притихшие, изредка перешептываясь. Полицейский вызывал по одному на край стола, и негромко опрашивал каждого. Как зовут, откуда приехал, цель визита, что делал ночью, знал ли двоих убитых, говорили ли они, что собираются куда-то уйти? Потом полицейский ушел, мы сообща приготовили завтрак, быстро найдя в коллективе тех, кто умеет жарить яичницу и варить сосиски. Но настроение было подавленным, еда не лезла в рот.

– Игорь, так что там случилось-то? И что это за «Аманауз»? – спросила одна из девушек.

– «Аманауз» – это местный недострой, заброшка. Огромная, так и не запущенная в эксплуатацию гостиница. В середине девяностых возводили, но на конечном этапе бросили. С тех пор стоит закрытая, как памятник советским неудачам. Сейчас планируют сносить уже. – потом подумал и добавил: – Полицейский сказал, что их убили и сожгли.

По компании пролетели охи, кто-то зажимал рот ладошкой, кто-то сдавленно выматерился.

– В общем, он не запрещал рассказывать. Да и разлетится всё это быстро тут, посёлок-то маленький. – продолжал Игорь. – Они на какую-то черную мессу пошли. Шабаш, или как это там называется. На стенах узоры и надписи. На

полу тоже рисунки, круги и всё такое. Всё красным, как кровью. Фу, жуть. Свечи черные везде. Черные свечи это откуда? Ну, в общем, там в центре комнаты два тела. Игнат и Алёна. Им верхнюю часть тела обожгли, словно в костёр головой запихнули.

– А как ты их опознал-то тогда? – удивился я.

– По одной стороне лица. – его снова передернуло. – Как я понял, их сначала убили, а потом в огонь сунули зачем-то. Но лица не полностью сгорели, узнать можно. Теперь бы как это развидеть…

Помолчали снова. Чувствовалось общее угнетение ситуацией. Хотелось знать подробности, но я чувствовал, что никому не хочется спрашивать. Мне вот точно не хотелось, чем больше была дистанция между мной и этим ужасом, тем мне было спокойней. Да, я ехал в горы за впечатлениями, но не за такими. Хотя, отметил тогда про себя, даже такие факты могут служить элементами вдохновения, как бы это цинично не звучало.

– И это не единственная проблема. – снова заговорил Игорь. – Из-за погоды приостановили сообщение с Тебердой, там сошли камни с гор, завал вроде как разбирают. Мы пока не сможем выбрать из поселка.