– Что ты хотел, – отвлекая себя от мыслей повторил свой вопрос мальчик.

Они отошли уже достаточно далеко от лагеря и стояли посреди бескрайнего, высушенного летней жарой поля. Чуть в стороне осталось несколько больших валунов каю. Алания стоял, сцепив за спиной руки в замок. Он какое -то время помолчал, но не стал ходить вокруг да около:

– Ты знаешь, кто твой друг?

Малкут хмыкнул, пнув носком небольшой камешек спрессованного песка. Тот разлетелся мелким крошевом, по касательной задев круглый бок каю.

– Бес, – коротко ответил мальчик.

– Это не то, – качнул головой Алания, – ты знаешь его суть?

– Онис, – уточнил Малкут, и клирик осторожно кивнул.

– А ты знаешь, что это значит?

Малкут ответил самым скучающим из своих голосов:

– Если быть до конца честным, не думаю, что мне это интересно.

– И тем не менее, – священник не собирался отступать, – бесы темные существа, которые рождаются…

– В телах мертвых новорожденных, я в курсе, – прервал повествование Малкут.

Он нервничал и чувствовал себя неуютно под взглядом внимательных зеленых глаз, и еще больше ему было неопрятно обсуждать своего друга с малознакомым и не внушающим доверия человеком.

– А знаешь ли ты, что бес питается страхом болью и отчаянием тех матерей, что потеряли своих детей? Чтобы получить силу, достаточную для задержки в этом мире, они, как ласские пиявки сосут из этих несчастных жизнь.

Этого Малкут не знал и за полчаса под раскинутым над ним бесконечным искрящимся небом Алания рассказал ему больше информации о его друге, чем он слышал за все свои 13 лет.

Онисом называли редкий вид нечистой силы. Это карающий бес – зверь, который в преисподней мучал и истязал души умерших грешников за все их недостойные земные дела. Такие бесы редко покидали свою обитель, но, если вдруг оказывались в подлунном мире – тварей более жестоких сыскать было трудно. Изгнать же такого нечистого за Последнюю Черту тоже было непростым делом. Матерью – Огненной Крысой – им были дарованы три жизни и только потратив все, онис отправлялся туда, где ему было самое место, вот только топить души в смоле они больше не возвращались. Побывав в подлунном мире такие бесы по возвращении отправлялись на вечные скитания по подземным ходам Огненной Крысы, без возможности вернуться куда- либо. И однажды были обречены свернуть в туннелях направо вместо своего извечного левого пути и сойти с ума.

Малкут равнодушно пожал плечами. Раньше подобный рассказ напугал бы его до чертиков, заставил переживать и плакать, а сейчас мальчик чувствовал только отупляющую пустоту.

– Чего ты хотел добиться своим рассказом?

Алания глубоко вздохнул и пристально посмотрел на мальчика.

– Он убивал ни в чем неповинных людей. Ты дитя Сулатиллари. Чистое, непорочное создание. Тебя это не коробит?

– Он убивал людей, потому что Сулатиллари сделал так, что вырезать мне сердце на жертвенном алтаре оказалось хорошей идеей. Так что мне сложно на Берка злиться, – хмыкнул Малкут.

Клирик нахмурился, резко ткнув пальцев в темное пятно под ногами мальчика. В свете полной луны его Тень казалась невероятно густой, как будто даже плотной.

– Это принадлежало человеку, который никак не желал тебе зла. Онис убил его, не колеблясь ни минуты. А душа мужчины теперь никогда не упокоится и будет вечно метаться вдоль Последней Черты без возможности предстать перед Творцом. Понимаешь на что твой друг его обрек? – Алания стал явно терять терпение.

Эта новость если и поразила мальчика, то он не подал вида.

– Он убил себя, чтобы спуститься в Хода и заключить сделку с самой Смертью, только для того, чтобы выхватить твою душу у Сулатиллари, к которому ты имеешь право примкнуть по праву рождения, если не справишься со своей Силой. Это не забота о тебе, а лишь попытка насолить извечному врагу. Мне кажется, ты слишком плохо знаешь своего так называемого друга!