– Да не знаю я, как так получилось, – мямлил прораб, – ребята хорошие, профессионалы, я с ними давно работаю.

– Но как такое возможно? Ладно, один недотёпа… Предположим, пила сорвалась, выскочила из рук или что там случилось, но чтобы на следующий день и второй руку сам себе отпилил… Это уже чересчур! Свидетели были? Что говорят?

– Про Славку, то есть Потапова, не знаю. Сомов говорит, что не видел, как тот себе артерию-то порезал, он как раз в этот момент на небо смотрел, услышал только как тот кричит…

– На небо смотрел? – перебил его Евгений Глебович, – Мечтатель, что ли? Тогда всё понятно.

– Да нет, что вы… Воронья тут много, они здесь третий день кружат. Сами посмотрите, как раз над тем местом.

Посмотрев в указанном прорабом направлении, тот увидел в окно огромную чёрную стаю, нависшую над одним из участков леса.

– Ого, как много… Это как раз там?

– Ну да, – кивнул прораб, – именно там. И никуда не улетают, так и торчат, как привязанные.

– Может, у них там гнёзда, дети… то есть птенцы?

– Не знаю… Их больно много.

– Мда… Никогда столько ворон не видел. Ладно, Сомов на птиц смотрел, а что второй, как его… тот, что руку себе отрезал. Его напарник тоже природой любовался?

– Да нет, – вздохнул Михалыч, – там как раз всё произошло на глазах у Сомова. Говорит, на Гаврилова как будто затмение какое нашло, начал пилить сук, в одной руке пила, другой о дерево опирается и вдруг… – представив произошедшее, прораб нервно сглотнул, – а потом вдруг сам себе эту руку и отпилил. Кровища хлещет, сам бледный, а пока не срезал начисто, пилу не убрал. Потом только заорал.

– Мда… прямо мистика какая-то, – вздохнул начальник, – сам себе… Что же получается и в первом и во втором случае на месте происшествия присутствовал этот Сомов?

– Ну да, – кивнул прораб, – досталось парню.

– А поговорить с ним можно?

Михалыч нерешительно затоптался.

– Даже не знаю, он немного не в себе, заперли мы его, чтобы народ не булгачил.

– Что значит «не в себе»? – насторожился Евгений Глебович.

– Ну… в шоке он. Можно понять, два дня подряд такое видеть… Ну и… несёт всякую чушь, про ведьм чего-то бормочет, говорит, что надо сматывать отсюда, а то все тут умрём. Похоже, умом тронулся парень.

– Хм… А сегодня кто на этом участке работает?

Прораб посмотрел ему прямо в глаза и, набравшись храбрости, ответил:

– Никто. Все наотрез отказываются туда идти и…

– Что «и»?

– Некоторые попросили расчёт, хотят уехать.

– Расчёт? – искренне удивился Евгений Глебович и, вскочив на ноги, гневно забегал по кабинету: – Да у нас был такой отбор в эти бригады, по двадцать человек на вакансию! Они что о себе возомнили? Пусть катятся! Пусть пишут заявление, завтра пришлю тебе бухгалтера, она рассчитает всех! Работать они не хотят! Неустойку за срыв контракта каждому предъявим, они нам ещё должны будут! А через неделю я тебе новых привезу.

– Какую неустойку? В договоре о никакой неустойке не говорилось.

– Ты, значит, меленькие буквочки тоже не читаешь? – усмехнулся разошедшийся начальник. – Ну-ну, поинтересуйся, и пусть эти олухи тоже почитают, может охолонут немного.

Распахнув дверь, он выбежал из вагончика и направился к своей машине, Михалыч поспешил за ним.

– Евгений Глебович, может, я ещё с ними переговорю, успокою…

– Как знаешь, – захлопывая за собою дверь, ответил Евгений Глебович, – сутки тебе даю на разговоры, а потом всё, всех вон! У нас сроки поджимают, так что не до сантиментов.

Тронув водителя за плечо, он дал тому сигнал к отбытию. Мощный двигатель утробно зарокотал, Михалыч еле успел убрать ногу из-под огромного колеса разворачивающегося джипа.