Ну, это уже что-то. Никак, волхвы?

– Так вот, госпожа Саумари, – продолжил он, – мы тебе не враги. Наоборот, тебе самой польза от нас будет. Ведомо ли тебе, ведьме, – в голосе его прозвучала смешинка, – что есть такое общество, Синяя Цепь?

Мне и удивление изображать не пришлось. Что ещё за цепь такая?

– Не знаю, о чём ты говоришь, добрый человек, – развела я руками. – Сделай милость, поясни.

Ужасно хотелось присесть на пол, ноги у меня ослабли, но садиться ни в коем случае не следовало. Сесть – значит, показать им, что я покорилась, что я ниже их. Да ещё в своём доме…

– Странно, что не знаешь, – хмыкнул обладатель синего плаща. – Неужто совсем с собратьями не водишься? Ну да лучше позже, чем никогда. Знай, женщина, что в Высоком Доме ведьмы да колдуны, маги, волхвы и чародеи не просто так, не сами по себе живут, а входят в тайное сообщество. И с достатков своих платят установленную долю. Невеликая доля, дюжинная часть.

– И на что ж идут денежки? – я пыталась говорить как можно небрежнее, но в горле пересохло. Если правду говорит этот синий, – а не видно по нему, чтобы врал, – значит, полторы дюжины лет занималась я своим ведьминым делом, и никто из этой цепи обо мне не пронюхал. А я ведь от людей не таилась, толпами ко мне ходили, и местные, и издалёка. Выходит, что же? Не пронюхали обо мне? Слабенькое у них, выходит, общество? Не верится. Или давно уж ведома я им, но не напоминали они о себе? Отчего же?

– На помощь собратьям нашим, в болезнях и бедствиях пребывающих, – тут же ответил посланец. – Доля некая храмам идёт, дабы не ссорили нас жрецы с государевыми богами. Равно как и в казну платится, для спокойствия и мира.

– А ты, госпожа Саумари, – подал голос младший, – уж сколько лет волшбой пробавляешься, а ни докко не заплатила в общество. Нехорошо. Не только ж о себе надо заботиться, но и о пользе общественной…

– Действительно, непорядок, – подтвердил старший. – Мы тут подсчитали, прикинули, сколько людей к тебе ходит, от чего лечишь, каких духов заклинаешь, и вышло…

– Остановись малость, – прервала я его. Не следовало мне покорно выслушивать, надлежало норов показать. – Сперва поясни, «мы» – это кто? Вы оба уже незнамо сколько торчите в моём доме, а так и не удосужились открыть свои имена.

Старший передёрнул плечами, словно какая-то мошка ползала у него между лопаток.

– Знать наши имена тебе ни к чему, – сухо ответил он, – а вот кто мы – изволь послушать. Я – начальствующий над учётной палатой южных звеньев Цепи, а это мой помощник и ученик. Оба мы имеем высокие посвящения, и не тебе, ведьме-самоучке, с нами тягаться. Ты уж не обижайся, но ведомо нам, что ни у кого из колдунов не проходила ты учения. Так вот, ближе к делу. Мы тут посчитали примерно твои доходы, умножили на полторы дюжины лет… В общем, великая дюжина докко с тебя, госпожа Саумари. Надо внести. Деньги крупные, понимаю, сразу могут и не найтись. И потому мы к тебе милость проявим. В течение трёх лет будешь выплачивать, по четыре дюжины докко в луну…

Я молчала.

Надо было что-то решать, и прямо сейчас. А что тут решишь? Денег таких безумных у меня в жизни не отыщется. А Синяя Цепь, по всему видать, шутить не любит. Уж не знаю, в самом ли деле эти «собратья» колдовать могут, или такие же ловкачи, как и я… Но вот что глотку перережут самым обычным ножиком – верится легко и сразу. В дружбу их с высокородными ещё более верится. А идти к ним в кабалу не хочется совершенно.

И тут подал голос тот, кого я меньше всего ожидала сейчас услышать.

– Гони их в шею, тётушка, – поднявшись с корточек, ломающимся голосом предложил Гармай.