Недолго думая, второй мужчина потянулся к пряжке на килте Джейми.

– Сассенах, вам лучше уйти, – посоветовал Джейми. – Женщине здесь делать нечего.

– Я понимаю, – ответила я и получила в награду кривую улыбку.

На Джейми тем временем надели новый килт, а старый просто сдернули вниз, и, таким образом, нормы приличия остались соблюдены. Руперт и второй мужчина взяли Джейми под руки и повели к выходу.

Я вышла и направилась к лестнице на галерею для менестрелей, тщательно избегая смотреть на членов клана, мимо которых шла. Свернув за угол, я остановилась и прижалась к стене, чтобы никто меня не заметил. Подождав, пока коридор опустеет, я шмыгнула в дверь, ведущую на галерею, и поспешно закрыла ее за собой, прежде чем кто-нибудь успеет выйти из-за угла и заметить, куда я скрылась. Откуда-то сверху на лестницу падал свет, и я вполне благополучно поднялась по разбитым ступеням. Карабкаясь туда, откуда шел свет и доносился шум, я думала о последней фразе нашего с Джейми разговора.

Je suis prest – я готов.

Мне оставалось надеяться, что это так.

Галерея была освещена сосновыми факелами, которые то и дело ярко вспыхивали в своих гнездах, окруженных черными пятнами вековой сажи. Несколько лиц повернулось в мою сторону, едва я показалась на галерее. Судя по всему, здесь, наверху, собрались все женщины замка. Я узнала Лаогеру, Магдален и нескольких девушек, которых мне приходилось встречать в кухне, – и конечно же, величественную фигуру миссис Фицгиббонс, занявшую почетное место возле балюстрады.

Заметив меня, она дружески кивнула, приглашая к себе, и женщины потеснились, чтобы дать мне пройти. Я подошла к перилам – весь холл открылся предо мной.

Стены украсили ветками мирта, тиса и падуба; аромат этих вечнозеленых деревьев витал по галерее, смешиваясь с запахами дыма и мужских тел. Внизу было множество мужчин, и у всех одежда в цветах клана – у иных просто плед, наброшенный прямо на рабочую рубаху, и потрепанные клетчатые штаны, или берет. Узоры варьировались, но цвета были одни и те же – темно-зеленый и белый.

Большинство, однако, были одеты как Джейми: килт, плед и берет, у многих прикреплены кокарды. Я отыскала глазами Джейми; по-прежнему мрачный, он стоял у стены. Руперт затерялся в толпе, но двое крупных Маккензи стояли по обе стороны от Джейми, точно телохранители.

Шум и блуждание в холле поулеглись после того, как постоянные обитатели замка оттеснили вновь прибывших к нижней части зала.

Вечер был сегодня особенный, и кроме юнца, который обычно играл на волынке в одиночестве, появились еще два волынщика; гордая осанка одного из них, а также сделанные из слоновой кости наконечники трубок волынки говорили о том, что это признанный мастер. Он кивнул двум другим, и зал наполнился густым гудением. Меньше боевых волынок Северной Шотландии, эти все же производили достаточно шума.

Но вот в басовую мелодию влилась пронзительная трель, от которой у слушателей закипела кровь. Женщины вокруг меня затрепетали, и я вспомнила строчки из «Мэгги Лодер»[16]:

Женщины на галерее если и не сходили с ума, то точно пришли в восторг и, свешиваясь через перила, оживленно переговаривались и восхищались то одним, то другим из прогуливавшихся по залу нарядных мужчин. Какая-то девушка обратила внимание на Джейми и предложила подружкам полюбоваться им. Тотчас началась воркотня и шушуканье по поводу его наружности. Впрочем, многие говорили не столько об этом, сколько о том, что он явился присягнуть. Я заметила, что Лаогера, увидев его, просияла, и припомнила, как Алек говорил тогда, что отец ни за что не выдаст дочь за того, кто не состоит в клане Маккензи. В самом ли деле он племянник Колума? Возможно, это лишь хитрость. Уловка, что защитит человека, оказавшегося вне закона.