Пожилой воин уставился на Оррика с выражением, которое тот не привык видеть, тем более при первой встрече – выражением изумления, к которому примешивалась радость и даже некоторое благоговение:

– Государь чужестранец, да благословят вас Восемь, нам в затылок дышат сотни полторы варварских псов, давайте я скажу по…

– Алким, займись обороной. Я растолкую всё, – второй всадник, довольно среднего роста и сложения, которое было крепким лишь на невнимательный взгляд, благодаря прикрывающей всё тело тяжёлой кольчуге и накидке поверх неё, заставляющей плечи казаться шире, подъехал к ним. Несколькими яростными движениями всадник закончил вытирать длинный меч остатками лисьей варварской шапки, убрал меч в ножны, снял шлем с маской, приглушавший голос и оказался рыжеволосой всадницей. Так как Оррик ещё не лишился глаз, его удивило лишь то, что всадница оказалась очень милой и молодой, чересчур молодой для того, что ей только что пришлось делать.

– Я – Нельяна, первая княжна Мераньская и предводительница этого отряда. Доблестный чужестранец, могу ли я узнать ваше имя?

Оррик совсем не удивился, что в нём признавали чужестранца. Пусть одежда у него теперь уже была в основном саклибской, но лицо разом выдавало чужака. Но при этом он обратил внимание, что Нельяна и Алким произносят слово «чужестранец» на манер титула.

– Оррик из Яннарии, что у западного края мира. А могу ли я наконец услышать, что тут происходит?

– К курангам, племени наших наследственных врагов, явился их поганый идол в облике человека огромного роста и волшебной силы. Под его началом куранги и прочие дикари вторглись в княжество. Мой отец-князь и старшие братья убиты, остались я, да младший брат, совсем ещё ребёнок. Стольный город Мерань в осаде, а когда я с Алкимом поскакала за помощью, нас преследовали, окружили и почти уже загнали.

– Дальше на запад о войне слыхали, а о вашем поражении – нет. Видно дорогу дикари перекрыли самым первым делом, вот как раз та шайка, что сейчас разбегается по лесу. Не думаю, что ваши родичи с той стороны гор смогут вовремя собрать войско, чтобы вам помочь.

– Что с того? Я ходила за знамением и советом в главный собор Восьми. И у образа Охотника мне было сказано, что спасти наше княжество может чужестранец с запада.

Оррик молча воздел глаза к небу. В словах княжны он не усомнился ни на миг. Однако же, ему что, мало было трудов и опасностей в его путешествии по бескрайним землям Полого Мира, чтоб сами Небесные Боги подкидывали ещё? Не просто война, а война уже, считай, проигранная?

От моста послышались предупреждающие крики:

– Копыта, стук копыт! Погоня уже близко!

В этот момент Оррик почувствовал острое как никогда за предыдущие дни желание развернуть лошадь и дать ей шпор. Не столько потому, что он мог придумать массу лучших способов распорядиться своей жизнью, чем выкинуть её зазря ради чужой страны, в которую он ещё даже и не ступил, сколько из чувства противоречия попытке управлять его судьбой, не спросив его самого.

С другой стороны, подумалось ему, он уже ввязался в драку сам. По собственной воле. Разве переставала эта драка быть достойным делом лишь потому, что неожиданно оказалась куда сложнее, чем он думал? Несколько секунд эта логика боролась с эмоциями. Оррик бросил взгляд на княжну. Без всякого сомнения та была дваждырождённой, сложновато было бы обычной девушке, с девичьей фигурой, таскать на себе столько железа, рубить в нём врагов и даже особо не запыхаться. Но сейчас Нельяна смотрела на него с такой смесью надежды и тревоги своими большими серо-зелёными глазами, настолько походила не на дваждырождённую воительницу, а просто на женщину – вдобавок, почти что ребёнка – в отчаянной ситуации, что гнев Оррика отступил, получив удар в спину от эмоций другого рода. Он лишь пробормотал под нос пару отборных богохульств, перед тем, как сказать: