До места доехали в один миг, старик ночной сторож едва успел задремать, откинувшись на мягкие подушках пружинной повозки.

На подъезде к участку послышался хохот девок, гитарный звон и гусарские пьяные выкрики. Такого содома в этом унылом учреждении еще не бывало: в открытой настежь камере висел дым дорогих сигар, канцелярский стол был заставлен ресторанными яствами, фруктами и изысканными сырами. Помощник квартального поручика, оставленный приглядывать за участком молодой жандарм, бил в цыганский бубен, в упоении ничего не замечая вокруг. Какие-то хорошо одетые юноши жарко спорили, кто-то играл на гитаре, кто-то в карты. Виновник банкета, улыбаясь и подергивая ножкой, сладко спал на убогой кровати. Его румяные щеки были замазаны дамской помадой, светлые кудри спутаны, золотые очки едва держались на тонком носу.

Откуда-то из темного коридора спокойно вышло небывалое создание. Это был козел, к рогам которого была привязана арфа, на спине колыхались ангельские крылышки из картона, а в довершение образа на боку зеленой краской красовалась надпись «Мишка – дурак».

Дядюшка Фрол набожно перекрестился, а Панкратий Васильевич моментально потерял всю свою величественность. Всплеснув по-бабьи руками, он пролепетал:

– Святый боже, вот беда! Да это ж политическое дело… Да как же такое?.. Чтоб самого великого князя Михаила Павловича?!.

– При чем тут великий князь?.. – из разгульного дыма вынырнул молодой человек во фраке. Русоволосый, с ухоженными бакенбардами и светлыми смеющимися глазами, Сергей Соболевский был лучшим другом Ивана Мальцова. По-хозяйски раскинув руки, он радостно поприветствовал камердинера: – О-о-о! Панкрат, дорогой ты наш человек! Садись, садись с нами, душа моя, вот выпей. Не гляди, что здесь не салон мадам Жужу, здесь компания куда получше, не так ли, ребята?..

– Сергей Александрович, что вы тут делаете? Зачем опять Ивана Сергеича опоили?

– Мефистофеля-то? Да что ты говоришь, Панкрат? Жан сам нас пригласил. Мы, стало быть, навещаем несчастного узника.

– Господи, неужто мест приличных нет на Москве, коли решили гулянку в участке устроить? – Панкратий Васильевич отшатнулся от философски жующего козла. – А это что за дьявол? Вы понимаете, куда нынче за подобное могут отправить?! Упоминать имя великого князя сейчас крайне небезопасно!

– Брат нового императора тут ни при чем. Познакомьтесь, господа, это – муза Мишки Погодина, литератора от черта. Мишань, покажись (крепкий юноша с ухоженными бакенбардами на крестьянском лице добродушно махнул рукой). Бывают, знаете ли, литераторы от бога, а вот Мишка – тот особенный.

Не обращая внимания на беседу, Ванятко вошел в камеру, заполонив собой оставшееся пространство. Легко и привычно, словно пушинку, он подхватил спящего Жана и на руках вынес из участка.

Хрустнула немалая купюра, Емельян Фомич тут же повысил голос:

– Дамы и господа, праздник окончен, попрошу всех удалиться. Ежели не желаете остаться здесь на иных, менее веселых условиях, то мигом брысь отсюда! И козла своего заберите. Только, милые барышни, моего помощника будьте любезны оставить. Его ожидают неприятности.

Разгульная компания попритихла, выкатилась на улицу. Пьяный Соболевский, обняв козла и целуя его в морду, крикнул на прощание:

– До скорых встреч, душа моя Емельян Фомич! Ждите в гости, в следующий раз мы остановимся у вас с медведем, уж больно уютно в вашем милом заведении!

– Не сомневаюсь, – хмуро буркнул квартальный, – только такого разгула я уже не допущу.

Ложечка отчетливо звякнула о фарфоровую чашку. Запах крепкого кофе смешивался с ванилью утренних булок и ароматом легких французских духов. Продолжать беспечно нежиться в постели, вдыхая такой букет, было просто невозможно. Жан сонно потянулся, открыл один глаз – напротив окна вырисовывался тонкий девичий силуэт.