Ко мне подводят заводного коня, к седлу которого привязаны два мешка. Догадываюсь, и чей конь, и что в мешках. Те самые три тысячи перстней, которые Арвандил собрал с отряда Галанэль. Слышу ее разговор с Элораном.

– Как ты могла на такое пойти Галанэль? – возмущается принц. – Как ты могла отдать своих воспитанниц практически в рабство Арвандилу? Как ты сама ему свой перстень доверила? Мы так уже много веков не поступаем. Это тогда, в эпоху, когда древние маги на наших девушек настоящую охоту вели, и потом еще во время войны всех против всех, когда само существование нашей расы висело на волоске, было допустимо. Но сейчас?!

– Твой отец так приказал! – отрезает Галанэль, и в ее голосе явственно слышится ярость. – Твой, Элоран, отец! Король Эльфары Фаэрон! Понял?!

Элоран опускается на землю и обхватывает голову руками. Что? Стыдно? Вот и подумай пока, кто тут у нас злодей – темный маг и муж твоей сестры или твой собственный папаша, который так хотел заполучить свою дочку назад, отомстить мне, добить дроу, что вспомнил о преданном забвению позорном обычае и решился его возродить.

– А ну-ка, – обращаюсь к подошедшей ко мне Элениэль. – Быстренько расскажи мне все об этих ваших перстнях. Я их всегда просто брачными считал, а тут выясняется, что это не совсем так.

– А что рассказывать? – пожимает та плечами. – Перстни, действительно, брачные. Но можно и по-другому использовать (ясно – функционал может быть расширен за счет дополнительных настроек). Старый и жестокий обычай жертвовать в случае чего девушками. Больше их у нас! – срывается она. – Я же тебе это говорила. Вот и поступали так в древности. А чтобы не сопротивлялись, передавали перстни тому, кто должен был в случае смертельной опасности для всех принять такое решение. Там еще дополнительную клятву на перстне девушки дать должны. Выполнять все приказы и что-то еще. Точно даже не знаю. Ни разу не видела, как это происходит. Да и не могла. Сотни лет такого не было. А как действуют перстни, ты и сам знаешь. Когда мой тебе после нашей дуэли достался, ты же помнишь, как я тебя слушалась, хотя и не хотела этого. Но приказать мне пойти на смерть ты не мог, а тут это становится возможным.

Ага. Этакие камикадзе получаются.

Про то, как я сам перстнем Элениэль вначале пользовался, я помню. Теперь мне надо подумать, как мне с тремя тысячами таких перстней поступить. Даже тремя тысячами одним. Еще тот, что самой Галанэль принадлежит. И она моего решения ждет. Следит за каждым моим движением. Кстати…

– А теперь что? – спрашиваю у Элениэль. – Арвандил убит. Значит, ни с кем у этих горе-воительниц больше связи нет?

– С тобой, судя по всему, есть, – видно, что это Элениэль не слишком радует. – Ты взял перстень Галанэль, который был у Арвандила, первым. Остальные завязаны на него. В общем, теперь они тебя слушаться должны. Хочешь еще три тысячи эльфийских жен? – шутит, но не совсем и шутит моя третья жена.

– Не беспокойся, – обнимаю девушку за талию. – Мне тебя одной такой вполне хватает.

Три тысячи жен, три тысячи жен, крутится у меня в голове. И стали эти девушки, всем им от двадцати до двадцати пяти где-то, воительницами не только по внутреннему призванию, но и потому, что мужчин у эльфов меньше. Попробую, пожалуй. Думал уже о такой возможности, но был уверен, что никаких шансов на успех нет, а сейчас вроде бы возможность предоставляется.

Но сначала нужно с семью тысячами мужчин-эльфов вопрос решить. И с Элораном.

– Бери их под свое командование, – отрываю принца от его грустных мыслей и указываю на пленных эльфов. – Всех, кроме девушек. И веди обратно в Эльфару. Оружие мы им завтра вернем. Сегодня не стоит.