Чужая жизнь Анны, или Деньги на бочку Кирилл Кащеев, Илона Волынская
1. Глава 1 Дефиле по балкону, или имидж — всё
- Анна, дорогая, ты готова?
Анна повернулась вполоборота к высокому старинному зеркалу в деревянной раме, украшавшему ее огромную гардеробную, и заглянула себе через плечо. Все отлично. Глубокое декольте открывало спину ровно настолько, насколько надо. Чернота идеально подогнанного бархатного платья избавляла слишком бледную после больницы кожу от вызывающей брезгливость болезненности и заставляла думать уже не о капельницах с клизмами, а о ретро-гламуре, кружевных зонтах и молочной белизне дам 19 столетия. Анна поправила выпущенный из сложной прически локон, удовлетворенно кивнула своему отражению и сцепив окольцованные золотом тонкие пальцы, повернулась к мужу:
- Да, дорогой.
- Отлично, - муж подошел к ней, с явным удовольствием разглядывая затянутую в черное стройную фигурку. Его широкая ладонь легла Анне на грудь, квадратные пальцы легко огладили мягкий бархат, закрывающий нежное горло, - Тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает? – муж лукаво улыбнулся и жестом фокусника выхватил из-за спины широкую квадратную коробку. Щелкнул фигурный замочек и из коробки брызнуло переливчатым бело-зеленым светом. Роскошное бриллиантово-изумрудное колье мерцало в свете настенных бра, разбрызгивало холодные искры.
- Оно… великолепно! – выдохнула Анна.
- Ты же знаешь, я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее! – юнкерски отточенным движением муж склонил голову, на мгновение мелькнув круглой, как пятачок, младенчески розовой проплешиной, - Позволь, я надену?
Анна выгнула шею, позволяя ему застегнуть золотой замочек. Колье перекочевало с черного бархата коробки на черный бархат ее платья.
Муж чуть отстранился, любуясь ею с торжествующей улыбкой, потом изогнул руку калачиком. Анна легко положила самые кончики пальцев на его локоть. Бросила быстрый взгляд в зеркало. Смотрелись они потрясающе!
Рука об руку они покинули Аннину спальню, через гостиную и столовую вышли в огромный холл. Длинный подол Анниного платья вертлявой кошкой ластился к ногам. Они остановились у прячущейся под светлым медом дерева бронированной дверью. Анна сняла пальчики с локтя мужа.
Подала ему портфель. Муж потянулся к ней губами и она заученно остановила его взмахом ладони – ах, нет-нет, испортишь макияж!
Анна обеими руками ухватилась за могучий засов, напоминающий вентиль на люке атомной подлодки, повернула… Дверь распахнулась.
Легко кивнув Анне, муж выскользнул в раскрывшийся перед ним дверной проем и бойко затопотал к лифту. Всей тяжестью повиснув на ручке, Анне притянула тяжеленную створку обратно и загремела засовами и цепочками, восстанавливая несокрушимую броню.
Торопливо цокоча по фигурному паркету тоненькими шпильками туфелек она почти пробежала через анфиладу комнат и выскочила на балкон. Отлично, успела! Муж еще только выходил из подъезда. Задрал голову, отыскивая глазами балкон и Анну на нем. Анна выпятила грудь, заставляя колье сверкать в лучах солнца, растянула губы в не менее сверкающей улыбке – отбеливатель для зубов, десять баксов крохотная баночка – и неудобно вывернув руку, так, чтобы кольца на пальцах были обращены к возможным зрителям, замахала мужу с балкона.
А зрители имелись – как же без них! На простирающейся перед домом лужайке сосед из пятой квартиры, достопочтенный отставной генерал Нешиш-Погребальский орлиным командирским взором заглядывал под хвост своей растопырившейся в усилии таксе. Такса самозабвенно тужилась, пуча глаза и переступая кривенькими лапками. Генерал заметно волновался, будто речь шла о нарушении уставного порядка и стратегического плана жизненно важных маневров.
Поглядев на генерала с легким разочарованием, муж звучно откашлялся, норовя привлечь внимание к бриллиантово-изумрудной Анне на балконе. В этот момент дела под хвостом, видно, стали вовсе нехороши. Седовато-синяя соседка из седьмой, бдительно выпасающая на стриженной травке такого же бело-голубого, как и она сама, сибирского кота, оставила своего любимца, и присоединившись к генералу, тоже тревожно воззрилась под хвост.
Муж досадливо дернул пухлыми щеками и направился по веселенькой дорожке в цветную плиточку к длинному представительскому лимузину, уткнувшемуся лупоглазой мордой в край лужайки.
Дела под хвостом, наконец, пришли к своему благополучному разрешению, троица на лужайке облегченно перевела дух. Печатая шаг, генерал удалился за своей мелко семенящей любимицей. Соседка вернулась к коту. Мельком заметив на балконе искрящую, как электрическая дуга, Анну, улыбнулась ей презрительно-жалостливой улыбкой. Ну конечно, внук-то у седовато-синей соседки тоже живет неправильно – миллионы по темным углам миллионит – но все-таки не такой псих как этот, из двенадцатой!
Впрочем, старательно мешкавшему у лимузина психу из двенадцатой этого взгляда вполне хватило. Счастливо отмякнув лицом, муж распахнул похожую на самолетное крыло дверцу и подобрав живот, внедрился внутрь. Похожий на солнцезащитные очки лимузин – белый с черными от тонировки стеклами – дипломатично зафырчал и плавно унес себя за угол.
Анна выскочила с балкона, выходящего на тихую лужайку перед домом. Вихря разлетающимся разрезом, побежала через всю квартиру. Торопливо щелкнув золоченым шпингалетом, вынеслась на балкон над шумной улицей. И опять таки вовремя!
Раздвигая поток машин бело-хромированной мордой, лимузин выворачивал из-за угла дома в улицу. Торжественно неся себя в потоке машин, лимузин вырулил от перекрестка, проплыл под Анниным балконом и мягко причалил у гранитного крыльца высоченного офисного здания. Хлопнула дверца. Анна опять вывернула руку кольцами вперед и замахала, ловя солнечный свет на колье.
Перекуривающая у широкого окна компания менеджеров и менеджериц поглядели на Анну тусклыми взглядами, покосились вниз, на лимузин и отвернулись. Конечно, зрелище генерального директора, в половину девятого жаркого августовского утра вылезающего из белоснежного представительского лимузина с портфелем крокодиловой кожи в одной руке и дымящейся сигарой в другой, а с балкона его шикарного дома, находящегося точно напротив его шикарного офиса, господину генеральному еще и машет «позолоченной» ручкой шикарная жена, вся из себя в бархате вечернего платья и бриллиантах… Эдакое зрелище, безусловно, способно повергнуть в ступор – ежели б, конечно, господа подчиненные не наблюдали его каждое утро круглый год. Офисные барышни еще иногда взглядывали на Анну – оценивали стоимость и конфигурацию драгоценностей летом и фактуру мехов зимой. Соседи по элитному жилому комплексу не глядели вообще – у них были свои жены, меха и бриллианты, а также крокодильи портфели и сигары.
Так, с сигарой в руке, ступенька за ступенькой муж поднялся ко входу. Возвышающийся над ним на две головы охранник распахнул стеклянную дверь. Муж «сделал дракона» - выпустил перед собой вихрящуюся струю сигарного дыма – и в его ореоле вступил в святая святых своей бизнесменистой сути – в офисное здание собственной корпорации. Анна точно знала, что дойдя до кабинета, муж сигару погасит и с хлопотливой заботливостью собирающего чинарики бомжа припрячет, чтобы назавтра раскурить снова. Муж был как склонен к красивой жизни, так и не склонен к напрасным расходам, поэтому новая сигара доставалась из ящичка красного дерева лишь когда от предыдущей оставался измочаленный огрызок. Регулярные явления босса из лимузина с сигарным окурком в зубах сперва доставляли подчиненным тихую и незамутненную радость, но потом приелись также, как и весь утренний ритуал «царского выхода».
Однако задерживаться нечего, времени у нее совсем немного!
Спохватившаяся Анна убралась с балкона, и на ходу сдергивая с пальцев тугие кольца, заскочила к мужу в кабинет. Драгоценности сверкающей горкой ссыпались в широченную, специально для этих целей купленную пепельницу. Сохранность драгоценностей была самым проблемным моментом во всем утреннем спектакле – теперь муж до самого вечера будет маяться, боясь за золото-бриллианты, и время от времени позванивать, требуя от свекрови ходить в кабинет и проверять их наличие. Раньше еще заставлял подносить побрякушки к окну и из окна своего кабинета напротив разглядывал их в театральный бинокль. Пока начальник службы безопасности компании, старательно держа на лице «сурьезное беспокойство» не высказался насчет того, что где-нибудь в соседнем офисе не иначе как сидит глава шайки грабителей, тоже с биноклем, и подсчитывает размеры будущего куша. Муж запечатал соседние офисы, стал поглядывать на подчиненных с подозрением, но надзирать за драгоценностями в бинокль перестал. И страдал аж до самого вечера, пока лично не запирал их в сейф, припрятанный за портретом толстошеей и пышноплечей красотки 18 века. Сейф был намертво вмурован в стену домашнего кабинета, обладал совершенно невероятными степенями защиты, и делали его для мужа в Швейцарии по эксклюзивному спец-заказу.
А вот интересно, пока она была в больнице, кого муж использовал на балконно-демонстрационных работах? Барышню из модельного агентства нанял или маменьку припахал? Вряд ли, постороннюю барышню он к своим сокровищам ни за что не подпустит, а свекровь не припашешь, особенно если по утрам… Не иначе как пластиковыми манекенами обзавелся и на балконы их выставлял – дожидаясь Анниного возвращения. Почему сама Анна покорно участвует в ежеутренних «выходах в рассвет», она старалась не задумываться. У нее сразу же начинала остро и долго болеть голова и пульсировать прячущиеся под отросшими волосами шрамы.
