— Фирс, ты, сука, долбаный извращенец.

— Это я-то? Кто все начал? У кого так все чесалось, что надо было срочно сунуть свой огрызок?

— Иди сюда, не бойся, я не трону.

Руслан тянет руку к девушке, та лишь мотает головой, что-то шепчет, продолжая плакать, и тихо, так страшно выть, как раненый зверек. Она и сама была похожа на напуганную белку: огромные глаз, припухшие губы, растрепанные волосы.

— Пойдем, не бойся.

— Нет, нет, нет. Не трогай, — шепчет, а сама не слышит свой голос.

Вика упирается спиной в кровать, предпринимает жалкие попытки отбиться от мужчины, но вот он резко тянет ее за руку, тут же приподнимая, берет на руки и куда-то несет.

Паника накрывает еще больше, кажется, что вот он сейчас откроет дверь и выбросит ее, как тот использованный презерватив, в коридор, голую, беспомощную, грязную. Но яркий свет бьет по газам, а потом на Вику сверху льется теплая вода.

Руслан так и стоит с девушкой на руках под струями воды, она словно невесомая, такая маленькая, но с виду не скажешь, что худая. Вика уже не вырывается, лишь вцепилась в его плечи руками, уткнувшись лицом в грудь, все еще продолжая плакать, всхлипывать, но хоть не воет больше.

Было странно так стоять с ней, никогда не носил баб на руках, только если швырнуть на кровать, чтобы жестко отыметь, сбрасывая напряжение. Так он поступил с женой Миронова-младшего. Жалеет ли он? Нет. Но Фирс, этот сукин сын, стратег и тактик, прав, наверное, надо было все сделать иначе.

Но Руслан не привык ждать и терпеть, и если что-то или кого-то хочет, то берет, не спрашивая разрешения. Так, конечно, было не всегда, в интернате старшие наказывали, если он самовольничал, но быстро перестали, видя его бешеный, звериный взгляд, полный ненависти.

— Почему ты плачешь? Ты ведь знала, куда шла.

Нет, Вика не знала, даже предположить не могла, насколько все будет страшно. Она плакала, не переставая, закрыв глаза, вода не успокаивала, а лишь смывала слезы, в груди давило, она задыхалась, словно не хватало воздуха. Все как в тумане, ее завернули в огромное полотенце, так же вынесли на руках, горло обожгло крепким алкоголем.

— Давай, давай, белка, пей. Вот так, умница, еще.

Альберт, держа стакану губ девушки, вливал в нее почти целый бокал коньяка. Вика уже не сопротивлялась, не осталось никаких сил, глотала алкоголь. Тело через минуту стало невесомым, в груди разлилась приятная теплота, и темнота накрыла сознание.

11. ЧАСТЬ 11

— Ты сколько в нее вчера влил?

— Всего половину бокала. Кто знал, что она так быстро вырубится? Думал, сейчас начнет снова реветь и задыхаться.

— Может быть, не стоило пихать ей в рот свой член?

— А может быть, тебе не стоило этого делать раньше?

Двое мужчин стояли у кровати, на которой спала девушка, темные волосы разметались по подушке, руки были раскинуты в стороны. Одеяло не скрывало ее тонкую шею и обнаженную грудь со следами вчерашних поцелуев. Губы припухшие, длинные ресницы дрожат.

Альберту снова захотелось потрогать их и провести пальцами по коже. Они так и стояли вдвоем, оба раздетые по пояс, тихо спорили и смотрели на спящую девушку, не отрываясь. Руслан крутил в руках телефон Виктории, который, оказывается, звонил на беззвучном режиме почти всю ночь, лежа в потайном кармане ее сумочки.

— Муж потерял нашу белку?

— Да.

Руслан легко разблокировал телефон, посмотрел на вызовы, почитал сообщения, ухмыльнулся. Муж и правда был взволновал отсутствием молодой жены. Как странно — когда он ее проигрывал, его не беспокоила ее судьба. Включил камеру и сделал пару снимков спящей девушки.

Посмотрел, что получилось, а вышло сексуально, она очень красивая, даже сейчас. Отправил фотографию абоненту с именем «любимый», сука, его даже передернуло, как можно вообще было связаться с такой тварью, как Миронов Антон? Связаться со всем этим конченым семейством?