– Сэр… – он осекся и вытаращился на меня. На девочку. Снова на меня. Что-то там себе подумал даже, пока таращился. Потом вспомнил: – Ой, простите, госпожа…

– То-то, – наставительно сказала я. Наставительно, чтобы Марку стыдно стало, и он перестал пялиться на эльфийку и прикидывать про себя, сейчас я мужчиной стану или подожду, пока девочка в себя придет.

– Я помогу! – предложил парень с энтузиазмом.

– Ты лучше вина принеси. Мал еще женщин таскать.

– В комнату?

– Ну естественно. Что ж мне, ее здесь на стол укладывать?

Про стол я, пожалуй, зря. Совершенно из головы вылетело, что мы же еще и людоеды, если всем сказкам верить. Ну и эльфоеды, разумеется. В «Серой кошке», конечно, народ без предрассудков, привыкли они ко мне за столько-то лет. Но у Марка сразу вылетела из головы вся похабщина, а морда из розовой стала зеленой.

– Ластами шевели, – напомнила я, направляясь к лестнице.

– Вина какого? – ошалело спросил он. – Вашего любимого, или… – и нерешительно посмотрел на эльфийку.

– Или.

– Понял.

И он исчез.

Хороший парень, не зря я его кормлю. В смысле, прикармливаю. Когда Джозеф помрет и Марк хозяином станет, меня он привечать будет не меньше, чем его папаша. Труднее всего с Яном было, пра-пра-пра… поди вспомни сейчас… в общем, с самым первым из их предков, с которым я познакомилась.

Марк принес бутылку «Жемчужной росы» едва ли не раньше, чем я поднялась в номер. К дверям мы подошли почти одновременно.

– Молодец, – я уложила девочку на кровать. Бросила парню серебряный.

– Я сейчас сдачу…

– Не надо.

– Благодарствуйте.

– Можешь идти.

– Понял, – вздохнул он. И ушел. У них тут, в «Серой кошке», чем-то вроде совершеннолетия считается со мной выпить. Янов сын, когда я-Эльрик ему первый раз вина предложил, от гордости раздулся как индюк. Еще бы! Удостоился. А потом в традицию вошло. Марк вот, как двенадцать ему стукнуло, все ждет, когда же я его человеком признаю.

«Господин Эльрик… госпожа Тресса…» Забавные они. Люди. То боятся, то ненавидят, то себя забывают от почтения. Ну да тийсаш дайз готтре2. У нас сейчас эльфы на очереди.

Нюхательные соли я разыскала в одном из поясных кармашков, и тут же вспомнила, что давненько не появлялась в обществе как действительно благородная дама. Даже соскучилась слегка по общению, не перемежаемому ругательствами и не сводящемуся к трепотне о бабах, о бабах и еще раз о бабах.

Хотя пили вчера знатно. И сегодня. Да и позавчера, если уж на то пошло.

Я поднесла к носу эльфиечки хрустальный флакончик. Девочка вздохнула. Раскрыла огромные темно-синие глазищи. И… выругалась. Да так, что стены покраснели.

– Кого ты имеешь в виду? – поинтересовалась я.

Эльфийка уставилась на меня. Представляю себе. То еще зрелище сразу после обморока-то. Волосы белые. Маска – черная. И в прорезях глаза без зрачков и белков. Одна радужка. Между прочим, насыщенного такого алого цвета. Девочка и так не отличалась румянцем. Сейчас она просто позеленела.

– Т-ты… Вы кто?

– Тресса де Фокс, – говорю. – Шефанго.

– Правда?

– А что, непохожа?

– Я не знаю, – честно отвечает эльфиечка. – Я шефанго не видела.

– Уже видела.

Хотя, конечно, не запомнила она, не успела понять, чего же так испугалась. Я и сама никогда этого не понимала. Лицо у меня как лицо. У людей, на первый взгляд, и пострашнее – гримасничают они все время, рожи корчат, глазами вращают… Ага. А боятся все равно нас, а не их.

– Как тебя зовут-то, менестрелька?

– Кина.

– И каким ветром тебя занесло в человеческие земли?

Она помолчала, разглядывая потолок. Понятное дело, не от хорошей жизни этакое диво объявилось в Удентале и носится по улицам, спасаясь от потерявшей всякий пиетет солдатни. Не захочет говорить – не надо. Все равно скажет.