одном нижнем белье, дверей в спальню нет, комнаты разделяют лишь гобеленовые, тяжелые шторы. Настя в замешательстве задергивает их, и стоит так, не зная, что делать дальше.

Это действительно он.

– Да ты не волнуйся, я не зайду, мне тут пленку зарядить надо, – но Настя понимает, чувствует – он пришел к ней!

Она быстро надевает платье, босоножки, причесывает свои непослушные волосы и выходит из спальни.

Молодой человек возится с фотоаппаратом. Подняв глаза, он не ожидает увидеть ее такой.

Взгляд его, спокойный и мягкий, сначала сменяется удивлением, затем восхищением и, наконец, растерянностью.

«Похоже, я тоже произвела на него впечатление», – думает Настя, все еще стоя в дверях, не решаясь сделать шаг на таких высоких каблуках. А молодой

человек все продолжает разглядывать ее откровенно, не стесняясь, то опуская, то поднимая глаза, с головы до ног, пытаясь что – то сказать, но не находит слов и растерянно молчит. Насте же его растерянность придает

уверенности, поднимает измученное сомнениями и горькими мыслями настроение. Она смело шагает ему навстречу. И хотя в глубине души она постоянно гонит свои грешные мысли, – все смешивается теперь в ней в будоражащую кровь гамму еще неизведанных, острых как лезвие бритвы чувств, от которых она не в силах избавиться.

Наконец, справившись с так несвойственной ему растерянностью, парень снова возится с фотоаппаратом.

– Ну вот, готово, можно снимать.

– А что, здесь разве кроме тебя и фотографов нет, что ли? – интересуется Настя, удивляясь, как легко и непринужденно слетают с ее губ слова.

– Представь себе, – нет.

– Не мог отказать Василию Николаевичу, хотя и времени нет свободного, но

это же свадьба. Надо обязательно запечатлеть такое знаковое событие.

А ты Ивановым кем доводишься?

– Я сестра Оксаны двоюродная, ну и Стаса с Максимом, естественно.

– Родственники мы с тобой, значит.

– Выходит так.

– А почему я раньше тебя никогда не видел, ты, наверное, первый раз здесь?

– Да что ты! Я каждое лето здесь отдыхаю, лет с пяти меня сюда родители привозили, а потом сама стала ездить, – улыбается Настя, наслаждаясь их общением, о котором мечтала, лежа днем на траве, слушая жаворонка.

– Странно, я ведь тоже здесь частенько бывал. Только вот последние три года не был, – учусь в горном институте, в Шахтах, – знаешь такой город?

– Конечно, я недалеко там живу, – Белая Калитва, – может слышал?

Настя в уме отняла от девятнадцати лет три года, – ей тогда было шестнадцать, – конечно он мог просто не обратить на нее внимания,

подумаешь, девчонка какая – то бегает с детьми Василия Николаевича.

– Я обычно в начале лета приезжала, вот как сейчас, – сразу после школы, еще

даже холодные деньки заставала, дождливые, унылые. Мы дома сидели книги читали, играли во что – ни будь.

– Так вот почему мы не виделись! – я ведь всегда к концу лета приезжал, отдохнуть перед институтом.

Говорили они взахлеб, чуть ли не перебивая друг друга, – так, будто были знакомы всю жизнь.

– Подожди меня, я сейчас фотовспышку заряжу и пойдем.

– А пленки тебе хватит? – у вас же свадьба три дня длится.

– Не хватит, – в район съездим, найдем, не переживай.

Настя наслаждается его обществом и постоянно оправдывает себя тем, что они просто родственники и имеют право просто беседовать, о большем она не может даже мечтать.

Они направляются к выходу, молодой человек вдруг останавливается,

оборачивается, смотрит Насте прямо в глаза:

– Да, если бы не эта свадьба…

– То что?

– То… может быть… мы никогда бы с тобой и не встретились – говорит онзадумчиво.

Настя смущается, не зная, что ответить ему на такую обличающую происходящее, откровенность, но он прерывает ее мысли: