На стоянке находились фургон с надписью на боку «Тамошь» и ГАЗель. Свободного места предостаточно. Я сразу оценила замысел здешних хозяев. Ресторанов вокруг немало, со стоянками же везде напряжёнка. Если легковуху можно впритирку пристроить, то большегрузную махину никак. Здесь эта проблема решена. На стоянке могли разместиться десятки фургонов – настолько она велика. И асфальт, и ограждение. Ясно, что водители будут стремиться попасть именно сюда: место, где можно спокойно поесть, не переживая за автомобиль и груз.

Я осмотрела придирчивым взглядом джинсы. Выглядели они не ахти как, особенно на бёдрах и коленях, но шмоток, более подходящих для кабака, у меня не было. Курточка, конечно, посвежее, я ее редко надевала, не часто стирала. Нарочно не стала её застёгивать. Груди ни большие, ни малые, что для женщины моих лет не так уж худо. Зачем такое добро прятать, когда и пофорсить можно? Губы я накрасила розовой помадой, щеки попудрила. Духи у меня хорошие: охапка лесных ландышей в кармане. Не забыла я с собой и неразлучную сумочку.

Народу в кабаке кот наплакал. Помещение заставлено круглыми столами, накрытыми скатертями с длинными махрами. Стулья отсутствовали. Вместо них стояли по три кресла с деревянными подлокотниками. Занято всего два стола. За одним насыщались двое, напоминающие дальнобойщиков. За другим я безошибочным чутьём угадалла Натоптыша. Действительно, он толст, как арбуз. Круглая туша, показавшая из-под короткой майки пуп. Длинные усы делали лицо невесёлым, раскрасневшиеся щёки напоминали лубок. В собутыльнике я опознала двойника президента, с которым его роднили рост, форма головы и цвет глаз. Почему они собутыльничали? А хрен их знает! Может, противоположности сходятся. Натоптыш занимал всё кресло, двойник президента – лишь половину. Я без спроса присела на третье и сразу почувствовала, как в нём хорошо, по-домашнему уютно. Натоптыш вроде бы смутился и замолчал, между тем как его напарник невозмутимо допивал из фужера пиво. Ничего специфически-кабацкого тут не было, и я успокоилась, положив сумочку на колени, изучая меню. Сию же минуту ко мне подскочил официант, по виду смуглый отрок невысокого роста. На груди висела бирка с фамилией, которую я не запомнила.

– Щи из кислой капусты и котлету с гарниром из риса.

– Будет исполнено, – сказал официант, – но у нас принято сначала чего-нибудь выпить. Есть безалкогольные напитки.

Я заказала бутылку пшеничной, отчего глаза у молодца полезли на лоб. Он, однако, тотчас овладел собой и, учтиво поклонившись, исчез выполнять заказ. Двойник президента с любопытством разглядывал меня. – Вы за рулем, – предупредил он. – В полукилометре отсюда пост гаишников. – Но вы-то не за рулем. Я намереваюсь угостить вас. – Слышал? – обратился он к собутыльнику. – Нас собираются потчевать.

Кресло под Натоптышем скрипнуло.

– И чем же, смею спросить? – карие глазки его влажно блеснули.

– Пшеничной!

– Мы уже полные пузыри.

Слова Натоптыша противоречили его радужной физиономии, лоснящимся щекам. Пузырь ещё отнюдь не наполнился. Официант принёс на подносе, накрытом салфеткой, мой заказ, и приятели за столом заметно оживились.

– Ну, мужчины, вам откупоривать бутылку, вам и ухаживать за дамой.

Двойник президента не заставил себя упрашивать. Головной убор пшеничной был ловко снят, рюмки наполнены до самых краев. Лица приятелей говорили о том, что уже немало выпито и съедено, но на халяву они готовы ещё столько же выпить и съесть.

– За кого будем пить? – спросил Натоптыш, с некоторым усилием ворочая языком.

– Наташа, – назвала я первое имя, пришедшее в голову.