– Зато Вальтера ревновать не станешь. Он предпочтет со мной ночевать.

– Ладно. Надувной матрас есть.

Мы толкаем друг друга, я шутливо, Стелла всерьез. Лупит меня подушкой. Предал ее Фомчик, а достается мне. Так всегда и бывает. Отвечают по счетам не должники, отвечают те, кто рядом. Сопливый пацан в школе дергал девочку за косички и портил тетрадки, но виноват муж. Ему приходится отдуваться за сопливого пацана. Поэтому я на Стеллу не досадую. Если могу хоть немного продлить ее детство, то промолчу. Котя рад будет. И Наталья. С ней бы тоже надо поговорить. Так, чтобы Стелла не слышала.

– Спокойной ночи, – Стелла гасит свет и раздевается в темноте. – Не вздумай храпеть.

– Постараюсь, а то еще пристрелишь.

– Я тебя раздражаю?

– Ты меня веселишь, – говорю истинную правду и опять получаю подушкой по голове. Правду редко кто способен без злости воспринимать, вот и Стелла еще не научилась.

– Гад ты, Горыныч.

– Гад Горыныч все равно что молоко молочное.

– Ты мне спать мешаешь.

– Муж и должен мешать жене спать.

– Ты мне не муж!

– Что ж Аде об этом не сказала?

– Иди сам скажи. Горыныч, – Стелла рычит, а мне смешно.

– Хочешь мужиками поменяться с Адой? Димка ничего такой, симпатичный.

– Цену себе набиваешь?

– Моя цена нулевая, один чих не в ту сторону и налетят буйны молодцы.

Стелла не откликается, а жаль. Препираться с ней забавно. Чувствую себя молодым оболтусом. Можно спросить напрямик, чем я ей не угодил, на какую мозоль наступил в молодости, но не спрашиваю. Или сама проговорится, или косвенными путями узнаю. Делать мне все равно нечего теперь. При бывшей мачехе Стелла держит фасон, не хочет, чтобы я искал документы. А меня, наоборот, тащит в поиск. Я лежу молча, рассуждаю сам собой. Если есть мачеха, значит, мама куда-то делась. Куда? Развелись? Увлекся отец молодой девахой? Отсюда и антипатия?

– Моя мама погибла в аварии, – шепчет вдруг Стелла. – Мы ехали на машине и мама не справилась. Дождь начался, а она резко повернула. Нас выкинуло в кювет.

– Давно это случилось?

– Три года назад.

– Дом был на мать записан?

– Да. Было завещание. На меня. Оно пропало. Поэтому Ада настаивает на дележке. Ей от отца типа должно достаться.

– А нотариус? Или не регистрировали?

– Дед говорит, что регистрировали. Только нотариус тоже в машине с нами была. Мамина подруга. Мать Димки. Мы поэтому с ним решили пожениться. Поддерживали друг друга поначалу. Я доучивалась за границей. Вернулась, а тут Ада. Разом и отца охомутала, и Димку.

– Заковыристо. А Леха откуда взялся?

– Я же говорила. Из-за Димки он со мной. Пожалел.

– Не хочешь, не говори. Врать необязательно.

– Я не вру.

– Врешь. Но дело твое.

– Что опять тебе не так? – Стелла резко садится на постели.

– Все так.

– Бесишь ты меня. Убила бы.

– Убивай, – я стаскиваю Стеллу за лодыжку на свой матрас. – Доставь такое удовольствие.

С минуту мы барахтаемся как два медведя, потом Стелла затихает в моих объятиях. Я жду, что она оттолкнет меня, уйдет на кровать, но строптивица лежит смирно. Наклоняюсь над ней, сдуваю прядку с лица. Кажется, мы поладили? Надолго ли?

9. 5.1

Я приподнимаю за подбородок ее лицо, чтобы заглянуть в глаза. Уже почти утро, светает, первый день нового года и мы могли бы гораздо приятнее провести время. Наши пикировки веселят, оттачивают остроумие, только у тела тоже есть потребности. Рядом, очень близко, лежит красивая девчонка, всего лишь в маечке, а я изображаю стеснительность.

– Ты любил хоть раз? По-настоящему? Чтобы ничего не имело значения. Наотмашь.

– Непременно сейчас это надо выяснять? – вопрос Стеллы озадачивает. Девчонки, конечно, предпочитают красивые слова, я готов сказать их, чтобы добавить романтики и нежности в наши объятия, но разговор явно вырулил не на ту дорогу. Умные беседы о бывших гасят интим в зародыше. А неосторожные признания лишают козырей в будущем.