– Скоро будут, – я посмотрел на часы. – Поезд вряд ли опоздает, а мой шофёр и вовсе никогда не опаздывает.

– Это хорошо, – сказал штурман, достал пачку сигарет «Ява» и протянул мне.

– Спасибо, не курю, – сказал я. – Долго нам лететь до Гаваны?

– Да, извини… те, – штурман достал сигарету, закурил. – Это я машинально. Думаю, часов за двенадцать-тринадцать долетим. Ветер над Атлантикой в это время года хоть и в лоб, но не слишком сильный, а с вашим антигравом крейсерская скорость значительно увеличилась. Скажите, Сергей…

– Паша, – остановился рядом с нами командир корабля. – Ты мне нужен.

– Иду, – штурман бросил сигарету на бетон аэродрома и затоптал окурок.

– Где ваши, Сергей Петрович? – обратился ко мне командир. – Вылет через сорок минут.

– Будут, – повторил я. – В самом крайнем случае задержим вылет.

– А… – начал было командир, но передумал, кивнул, поманил за собой штурмана, и они скрылись в недрах самолёта.

Действительно, подумал я, а где мои? Пора бы уже.

Сзади раздался шум мотора. Подъехала моя белая служебная «волга» с Василием Ивановичем за рулём. Из машины вышло трое мужчин. Один из них – высокий, широкоплечий, с проседью в усах и чёрных волосах, зачёсанных назад; в очках, одетый в клетчатую рубашку и джинсы, окинул самолёт весёлым взглядом и с чувством произнёс:

– Ну и сундук, массаракш!

О том, что вместе со мной в Пуэрто-Рико, кроме директора Пулковской обсерватории, астронома и специалиста по двойным звёздам Крата Владимира Алексеевича, во многом благодаря которому мы нашли Гарад, полетят братья Стругацкие, я решил ещё в начале лета. Были сомнения, что они откажут, не смогут, но интуиция не подвела, – братья не отказали.

– Но почему мы? – спросил Аркадий Натанович, когда я навестил его в Москве и сделал предложение. – Ладно, Борис хотя бы звёздный астроном-профессионал, а я?

– А вы – лингвист и переводчик, – сказал я. – Но самое главное – я доверяю вашему воображению и умению нестандартно мыслить.

– В стране масса талантливых учёных, способных нестандартно мыслить! – воскликнул Аркадий Натанович.

– Возможно. Но вас с Борисом Натановичем я знаю, а их – нет. К тому же, вас читают и любят миллионы советских людей. Большинство из них, смею надеяться, тоже стремятся нестандартно мыслить. Каковое умение очень нам пригодится в ближайшем будущем.

– Значит, перемены таки грядут?

– Перемены уже начались, Аркадий Натанович, – заверил я его. – Причём такие, о которых вы с братом могли только мечтать. Они, возможно, ещё не особо видны, но, уверяю вас, очень скоро нужно будет завязать глаза и заткнуть уши, чтобы их не заметить.

– И ты предлагаешь нам с Борисом в этих переменах поучаствовать, – догадался Аркадий Натанович.

– Именно, – сказал я. – Самым непосредственным и энергичным образом.

– Заманчиво, – сказал Аркадий Натанович, и его глаза блеснули молодым задорным блеском. – Более того. Чертовски заманчиво!

Полёт до Кубы прошёл без приключений. Читали, дремали, снова читали (лично я изучал, взятый ради такого случая русско-испанский разговорник). Борис и Антон резались в дорожные шахматы с фигурками на штырьках, чтобы не падали при тряске. Комфорта внутри «Антея» было, конечно, поменьше, чем в Ту–114 или Боинге 707 – звукоизоляция хуже, разговаривать из-за гула моторов трудно; никаких тебе длинноногих стюардесс, разносящих еду с напитками; и десантные кресла, расположенные вдоль бортов, гораздо жёстче обычных пассажирских, но в целом – нормально. Главное, имелся туалет, а два шикарных бортпайка на каждого, выданных перед полётом, кардинально решили проблему с питанием.