Он шагнул ко мне, обнял порывисто, отстранился, коснулся указательным пальцем моего лба и спросил:

– У тебя ещё много такого здесь?

– Кое-что имеется, – улыбнулся я.

– Николай Павлович, – обернулся Березняк к Фёдорову. – Я прошу… Нет, я требую, чтобы мы немедленно приняли этого молодого человека на работу.

– У меня образования нет, Александр Яковлевич, – сказал я. – Самоучка. Даже чертить как следует не умею. Только рисовать.

– Научим! – махнул рукой главный конструктор, он явно загорелся своей идеей и желал немедленно воплотить её в жизнь.

– Ты не был на совещании, Александр Яковлевич, и потому не в курсе, – сказал Фёдоров. – Этот молодой человек действительно самоучка. Но такой, каких лично я не припомню. Работа у нас слишком мелко для него.

– Не мелко, – поправил я. – Совсем не мелко. Просто я уже работаю и, боюсь, мой работодатель не одобрит перехода. А у вас обещаю появляться очень и очень часто. Космос – не просто моя детская мечта. И Луна нам нужна не только для того, чтобы добывать там редкие земли. Хотя, с учетом сверхпроводящего контура, который используется в гравигенераторе, редких земель нам потребуется много. В частности, лантана и бария.

– А для чего ещё? – живо спросил Александр Яковлевич.

– Станция Дальней связи с кварковым реактором, – сказал я.

– Дальняя связь это…

– На основе так называемой квантовой запутанности. Мгновенная связь на любом расстоянии. Повторю. На любом. Но она требует океан энергии. Для этого – кварковый реактор.

– Голова кругом, – потряс головой Березняк. – Откуда вы взялись, молодой человек? Простите, Сергей… как вас по батюшке?

– Петрович. Можно просто Серёжа.

– Из города Кушка он взялся, – сказал Фёдоров, усмехаясь.

– Кушка. Погодите. Самая южная точка Советского Союза?

– Она, – сказал я.

– Бросить, что ли, всё к чёрту и уехать в Кушку, – задумчиво произнёс Березняк, и они с Фёдоровым рассмеялись. Видимо, над чем-то своим.

Да, сотрудничество с «Радугой» вышло очень удачным. На работу, как и было сказано, я к ним не устроился, но зато договорился, что их патентный отдел займётся законным оформлением всех моих изобретений. За соответствующий процент от положенных выплат. Которые, к слову, удалось увеличить в разы, благодаря появившимся крепким связям в Совете министров. Здесь, как и в массе других случаев, мне хорошо помогал председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Ему было уже почти семьдесят – старик по здешним меркам, но организованности и работоспособности этого человека могли позавидовать и молодые. Он с самого начала, как настоящий государственный деятель и хозяйственник, с большим вниманием отнёсся к тем возможностям, которые открывали мои нововведения, а уж после того, как мне удалось несколькими сеансами подлечить его весьма истрёпанное сердце, и вовсе шёл мне навстречу практически во всех вопросах. Во всяком случае, в главных.

Вообще, невольно втягиваясь в народно-хозяйственную, экономическую жизнь моей новой Родины, я стал замечать массу интересных вещей, на которые раньше совершенно не обращал внимания.

Взять Косыгина. Я знал о его реформах, которые Алексей Николаевич затеял восемь лет назад, в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, когда мальчик Серёжа Ермолов пошёл в школу, а инженер-пилот Кемрар Гели покорял космическое пространство системы Крайто-Гройто и мечтал стать пилотом-испытателем первого в истории нуль-звездолёта, который только-только начали закладывать на орбитальных стапелях Сшивы.