Валюта в моем бумажнике оказалась очень даже неплохим средством для расчетов в местных заведениях, одна купюра могла накормить целую армию голодных солдат, а мой бутерброд и бутылка воды как-будто вообще не стоили ничего. Сдача из более мелких купюр с трудом поместилась в набитый бумажник.

В компании с бутербродом мне стало гораздо лучше. На полный желудок думается поспокойней, но мысли никак не хотели выстраиваться в стройные ряды. В голове крутилась цифра 300, обрывки сна, головокружительная скорость и не менее захватывающее падение, образ девушки с фотографии в документах и этот парень, Платон. Красивое имя. Парень тоже симпатяга. Они бы с этой барышней были изумительной парой. Кто они? Почему мне так тоскливо при воспоминании о ней?

И снова и снова неудержимый танец мыслей хороводом заходил то с одной, то с другой стороны. Девушка на мотоцикле, синее небо, страх перед неизвестностью. И так по кругу совершенно не собираясь останавливаться

В этом вихре, в котором кружился мой разум я даже не заметил, как совсем стемнело, народ разошелся, а фонари уже начали гаснуть, оставляя в парке только дежурное освещение. По газонам поехали косилки, а по дорожкам – машины-уборщики. К моей лавочке подошел служащий и полез вытряхивать мусор из рядом стоящей урны.

По виду взрослый мужчина, даже престарелый, совсем седой, с короткой стрижкой и длинной, до груди, пепельно-седой бородой, как у Старика Хоттабыча, черты лица в полумраке было плохо видно, хотя тени от морщин покрывали все его сухое вытянутое лицо. Но называть его старцем я бы точно не стал – держался он слишком прямо, а движения были четкие и уверенные.

Мои мысли и страхи даже при появлении этого человека не отпускали меня и я видимо вылупился на него и то, что он делает с мусоркой,

Он делал свою работу невозмутимо и, как бы невзначай, бросил мне:

– Чего сидишь, сынок? Поздно уже!

Эта фраза заставила меня подпрыгнуть, как будто он подкрался ко мне сзади и сказал «бу». Я еле сумел совладать с эмоциями и, наконец, взяв себя в руки выдавил:

– Сам не знаю, отец, сижу и все! Может Вы подскажете, где здесь можно остановиться?

– Вижу я, что не знаешь, вижу родной.

Я подумал, что мудрый человек просто проникся к одинокому молодому парню. Но, когда он продолжил, меня опять немного передернуло:

– Совсем ничего не помнишь? Родной!

– Я… я…

– Не волнуйся, это свыше так указано. Пути Господни неисповедимы!

– Если вы что-то знаете, может меня поставите в курс дела-то?

Меня эта ситуация начала напрягать, а внутри на место страхов выходил гнев и раздражение

– Я, сынок, не знаю, только бог знает. Вижу, ты потерянный совсем, как вновь на свет народился, а я в своей жизни много чего повидал. Могу сказать только, чтобы ты не воспринимал этот мир ни хорошим, ни плохим, а просто выполнял своё предназначение. И точно, оно у тебя из великих. Ты здесь не просто так. Делай то, что должен и все станет на свои места.

– Я Вас категорически не понимаю. Извините за прямоту. Я действительно сегодня полетел с мотоцикла, головой ударился и, может …может поэтому не помню ничего. Но откуда Вы это все знаете? И, – я продолжил спокойным, даже отстраненным тоном, – если Вы что-то знаете, скажите прямо, хватит с меня загадок итак в голове сплошной кавардак. Мне бы хоть что-то, но точно. Какое предназначение, что я кому должен?

– Точно? – он усмехнулся, подернув плечами -Ты загнул, сынок. Точно не знает никто, кроме создателя. Точно могу сказать, что тебе нужно успокоиться, только в спокойствии приходит мудрость и понимание. Ты сам все поймешь, когда придет время!