Я киваю Кристине и двигаюсь к цели.Но добраться до своего босса мечты мне удается не сразу, наш ректор берет микрофон и все рассаживаются по местам. Долгие двадцать минут мы слушаем как он нахваливает наш юрфак и студентов. Его послушать, так другие факультеты в универе числятся только для проформы. Хотя… вполне возможно, что он такую речь перед каждым факультетом произносит, чтобы все считали себя особенными. Затем слово берут преподаватели и отчитываются о нашей научной деятельности. Я с удовлетворением отмечаю, что мое имя мелькает практически в каждом докладе. Отлично, больше шансов, что Игнатов его запомнит.

Наконец, все встают со своих мест и опять разбредаются по залу в поисках собеседников. Я стараюсь держаться рядом с Игнатовым, хочу поймать момент, когда он заговорит с кем-то, кто сможет меня представить, но он опережает меня.

— Добрый день, Дарья.

Пытаюсь скрыть удивление и выдаю ему свою лучшую улыбку. Вениамин, мать его, Игнатов знает кто я!

— Здравствуйте, Вениамин Павлович.

Мужчина довольно улыбается, будто тем, что знаю его имя я прошла какую-то скрытую проверку. Да тут каждый присутствующий его знает, чему удивляться.

— Ваш декан заочно замолвил за вас словечко, — признается он. — Впрочем, и без него я бы вряд ли смог вас проигнорировать, преподаватели наперебой нахваливают лучшую студентку.

— Уверяю вас, все что они говорят — чистая правда, — не знаю откуда у меня взялась эта самоуверенность, но я решила, сразу брать быка за рога.

— Я не сомневаюсь, что ваша кандидатура на данный момент лучшая. Но дело в том, что я не ищу временного работника. Какой смысл мне вкладывать труд в стажера, если она через пару лет выйдет замуж и отправится в декрет?

— Я не собираюсь замуж, — растерянно заявляю я. — И тем более в декрет!

— У меня есть две дочери, — с горечью усмехается он, — МГУ, Гарвард, мое личное наставничество… Старшая в декрете уже девять лет, младшая пока только четыре, но судя по всему, выходить из него не планирует. Они обе нашли себя в материнстве. Поверьте мне, я ничего не имею против семьи, она всегда должна быть на первом месте. Но сейчас мы говорим о моем личном времени и усилиях и я думаю, будет честным сказать, что я не желаю тратить ни то, ни другое попусту.

— Абсолютно с вами согласна, — горячо заявляю, — именно поэтому семья в мои планы не входит на ближайшие десять лет. Если хотите, могу показать вам список целей на следующую пятилетку, работа в “Кредо” там есть, декрета нет.

Я на полном серьезе лезу в сумку и достаю ежедневник, который постоянно ношу собой, нахожу нужную страницу и тыкаю ею перед носом ошарашенного Игнатова.

— Похвальные намерения, — его рот вновь растягивается в улыбке. — Но вы же понимаете, что не все в этой жизни можно запланировать. Иногда планы рушатся и случается… жизнь случается, в общем, — заключает он уже без улыбки.

— Разумеется, — не сдаюсь я. — Но точно так же жизнь может случиться и с сотрудником мужского пола, он может уволиться, сломать ногу, его может сбить машина…

Мы оба понимаем, что меня несет, но я уже не в силах остановиться. Я хочу эту должность. Я ее заслужила.

Мужчина смотрит на меня оценивающе и протяжно вздохнув, вытаскивает из кармана визитку.

— До девяти утра понедельника пришлите на этот электронный адрес письмо, которое убедит меня отдать это место вам.

— Вы хотите, чтобы я написала… сочинение?

Он лишь равнодушно пожимает плечами и уже развернувшись, бросает:

— Сочинение, эссе, диаграмму, фотокарточки… не имеет значения. Убедите меня, Дарья.

21. Глава 21

— Фотокарточки? — переспрашивает Марат с глумливой улыбкой. — Может, он рассчитывает на какие-то определенные фото? Ну… такие, как бы это сказать… откровенные?