Да, они с мамой частенько завтракали здесь по утрам, с высоты третьего этажа наблюдая за тем, как город пробуждается ото сна. К счастью, сегодня у родительницы по графику стояло ночное дежурство, и уличить Ирину в сверхстранном поведении было некому. Мягко опустившись на один из стульев, девушка жадно втягивала прохладный ночной воздух, успокаиваясь.

Спустя некоторое время, когда смогла вернуть себе душевное равновесие, она отправилась на кухню и заварила себе крепкий чай. С сахаром и лимоном.

Беглый взгляд на настенные часы — половина четвертого.

«Ну, конечно! Самое время для чаепития! Ага!»

Иронично хмыкнув, Ира все же сделала пару крупных глотков, но взволнованно напряглась, теряя вдруг всяческий интерес к горячему напитку.

Припомнив кое-что, она машинально отставила чашку в сторону.

«Часы!»

Нервный смешок (больше похожий на истерический) сорвался с губ.

Глупо улыбаясь, Ирина мягкой поступью вернулась в свою комнату. Включила ночник. Распахнула настежь окно. Достала из нижнего ящика комода жестяную баночку со всякой мелочевкой. Не удержавшись, потрясла ею, точно погремушкой, и уселась на постель, скрестив ноги по-турецки.

Синицына помедлила пару секунд, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и открыла баночку в конечном итоге. Прежде чем отставить в сторону, девушка выудила из нее одну единственную вещь — мужские часы.

«Его часы!»

С того дня, когда Вячеслав вручил их ей, минуло два с половиной месяца. Июль уже близился к концу. Позади остались все экзамены.

И школа. И даже ужасно скучный выпускной бал!

Все ушло безвозвратно. Кануло в бездну.

Хотелось верить, что впереди ее ждало безоблачное будущее.

Студенчество. Институт, о зачислении в который они с Ленкой узнали несколько дней назад. Да! Обе поступили! И их радости не было предела.

Не желая разлучаться, девушки выбрали для обучения один ВУЗ и одну профессию, мечтая также оказаться в одной группе.

«Ну, как выбрали…»

На самом-то деле выбрала Белова и благополучно уговорила ее.

А Ирине оказалось абсолютно все равно, куда идти и что изучать.

Она так и не смогла решить наверняка, кем хотела бы стать во взрослой жизни. Самоопределение у нее отсутствовало напрочь.

К счастью, ни мама Иры, ни родители Ленки не возражали.

Не давили. Не навязывали своего мнения.

Напротив, всячески поддерживали решение детей.

И неудивительно. Матери девушек тоже дружили, и уже много лет.

«Что до Славика…»

Девушка с волнением, с неким затаенным трепетом прикоснулась к массивным часам, воскрешая в памяти образ их хозяина. Красный не замечал ее с того самого рокового дня, когда Ирина додумалась так бездарно соврать ему про Юрку. И не поверил, когда она искренне старалась исправить ситуацию, рассказав правду.

«Ну, почти правду…»

Пришлось утаить информацию о своем родстве с Чижовым, потому…

Да потому что не готова она была признаться в этом злейшему школьному врагу. Опасалась недопонимания, унижений и насмешек с его стороны.

«Зря, наверное. Надо было сказать.»

Ведь с тех самых пор Красницкий всячески избегал ее, точно прокаженную. Не смотрел, как прежде. Здоровался редко и исключительно кивком головы. Делал вид, что капитально сосредоточен на учебе.

А если называть вещи своими именами, то попросту игнорировал.

Впрочем, не общался он практически ни с кем.

Стал молчаливым. Угрюмым. Задумчивым и замкнутым.

Поговаривали, будто родители собираются отправить его в Европу, для обучения в каком-нибудь дорогущем престижнейшем заведении.

На все подобные предположения он всегда отвечал одинаково:

— Возможно! Я еще не решил! Меня здесь кое-что держит…

Однажды, прямо перед ЕГЭ (толком не понимая, зачем), поддавшись странному порыву, она попыталась сама заговорить с ним.